В «люльки» моего самолёта улеглись два бойца спецгруппы, двоих кое-как утрамбовал на место стрелка. Ничего, посидят на коленках у друг друга. Хотя парни здоровые, кое-как вместились. Одному из парней пришлось дёргать за винт. Так заводится в этом времени «этажерка». Но завелись без проблем. Разбег, взлёт. Машины хоть и тяжело, но поднимаются в воздух. Летим в сторону «приёмной комиссии». Это я так называю наших встречающих. По времени подгадаем к тому моменту, когда наши начнут шуметь по сторонам, чтобы отвлечь вражеское внимание. Но не срослось.

Весна, 1944 год. Район залива Сиваш

Самолёт У-2 имеет преимущества и кучу недостатков. Одно из преимуществ — может планировать на заглохшем двигателе. Но повредить его можно даже из винтовки, если попасть естественно. При обстреле могут повредить масляный картер или топливопровод. Сам корпус насквозь деревянный, и это в прямом смысле. Летая в штабы, встречался с девочками из легкобомбардировочной авиации. Они летают на таких с бомбами, прессуют немцев по ночам. Девчонки мне поведали, что под задницу они подкладывают чугунные сковородки, чтобы была хоть какая-то защита. До линии обороны немцев мы долетели без проблем, но там нас то ли ждали, то ли не спалось кому-то из вражин. В общем обстреляли из пулемёта. И надо же такому невезению, попали, суки, снайпера недоделанные. Причём повредили именно мне двигатель. Аман проскочил вполне нормально. Мы заранее с ним договорились, что он летит первый и при любом раскладе вывозит документы и раненых. Пришлось даже надавить авторитетом, в виде приказа.

Смотря, как удаляется машина якута, я стал вглядываться в темноту, следовало присмотреть площадку, чтобы не хряпнуться о землю. Чонгар мы уже проскочили, внизу сухая земля. Парочка диверсов, что сидели на месте стрелка, поняли, что наш самолёт повредили. Благо хоть никого не зацепили. Глазею вниз, мне и надо не больше ста метров, чтобы сесть, не переломав кости себе и пассажирам. Глянул на часы. Чтоб меня. Вот же, твою державы мать. По времени мы поторопились летим раньше, чем нас ждут. Эмоции в сторону, я приметил место. Подстрелили нас примерно на второй линии, здесь наверняка не ждут вражины. С горем пополам сели. Быстро выгружаемся. Надо отдать должное парни опытные и на слёзы и сопли время не тратят. Да и вопросов много не задают. Итак, нас четверо диверсантов и девочка. «Пуля» сразу берёт на себя руководство, такой странный позывной у диверсанта.

— «Ведьма» бегать быстро умеешь?

Я киваю головой, ППС я успел достать со своего места и сейчас пристраиваю подсумки на себя. По пути думая, куда бы пристроить цинки с патронами. Один из диверсов, позывной «Кречет», пресекает мои поползновения, бросая коробку с патронами обратно на моё место. Я сообщаю парням, что самолёт бы поджечь, на что «Кречет» подталкивает меня в спину от самолёта, буркнув при этом.

— Нет времени.

— Разобрались. «Токарь» идёшь первым, за тобой «Кречет», далее девчонку ставим, за ней двигается «Ясень», я замыкающий. Всё, пошли. Перед окопами двигаемся осторожно. Если повезёт, проскочим, — распоряжается «Пуля».

Я хотел было обидеться на диверса, но передумал. Бегать я умею, не зря столько времени организм тушки Жени Красько тренирую.

Группа двигается грамотно, метров триста бегут, потом быстрый шаг, далее опять бег. Таким образом можно долго сохранять темп. Примерно за километр от вражеских окопов залегли. Парни одеты в форму армейцев Вермахта, можно попробовать прикинуться «шлангом», точнее пойти внаглую. Картину портит только мой лётный комбез, что выдаёт во мне советского лётчика. Недолго думая, предлагаю свой вариант.

— Парни, у вас ка с немецким произношением?

— Почти все говорим нормально, но у «Кречета» говорят Берлинский акцент. Есть предложения? Выкладывай, — сразу подхватился «Пуля».

— Прикидываемся, что вы поймали русскую лётчицу, точнее лётчика, заходим в окопы, а там по ситуации. Им наверняка сообщат, что подбили русский самолёт, на то место уже наверно бегут, отстукивая копытами.

— Любо, — бурчит «Кречет».

— Может и прокатить. Вырезаем всех, кто попадается под руку и отваливаем. Главное, чтобы наши нас не подстрелили. Форму красноармейца взять негде, — добавляет «Ясень».

— Нас должны встречать в шесть. Ну как встречать? Организуют контратаку, правда этим должны врагов отвлечь. Хотя «Вьюга» уже долетел и наверняка доложил, — вставляю я свои три копейки.

«Пуля» глянул на часы, поморщился, ещё полтора часа до атаки. Он думает минут пять и решает. — Пожалуй ждать нет смысла, по нашим следам наверняка идут, так что времени немного.

Не знаю правильное было решение или нет, может мне не следовало влезать со своими советами. Сейчас уже не разберёшь. Двигаемся в сторону окопов, нас останавливают постовые в окопе. Пулемёт быстро перекинули стволом в нашу сторону. Короткий разговор «Кречета»… с румыном, мать его за ногу. Ну кто же мог предположить, что здесь румыны засели. Нам не поверили, но чуть-чуть промедлили. Соображать надо шустрее. Наши парни всё поняли и долго не думали. К окопу чуть сместился «Токарь», ещё во время разговора. Потому он прыгнул в окоп, сбивая румынских солдат от пулемёта. «Кречет» ударил румынского офицера в горло, наверняка сломав ему горловые хрящи. И завертелось. Закружилась судьба, тихо прирезать всех не получилось. Румыны завизжали, что привлекло внимание в окопах. «Токарь» сунул мне мой ППС, и мы прыгнули в окопы, по которым уже бежали толпой румынские солдаты, пришлось стрелять, что естественно накрыло «медным тазом» всю конспирацию. Короткого боя не случилось. «Ясень» завладел пулемётом и сейчас обстреливал атакующих немцев с тыла. Это погоня подоспела, что, видимо запыхавшись стремились от самолёта. Окопы роются не в сплошную линию, а зигзагами. Так что некоторый участок мы взяли под контроль.

Вражины затихли, наверно совещаются, как нас взять живыми. Мы им уже взвод румынских солдат положили, да немцев немного, не посчитать с такого расстояния. Наступает рассвет, а наши всё не начинают атаку. Какое-то решений наши враги приняли, повалили как тараканы за печкой, только не от нас, а к нам. Минут пять мы их сдерживали плотным огнём, а потом закончились патроны. Из стреляющего оружия остались только пистолеты. А настырные черти валят прямо в окоп. Началась рукопашная. Я взял в левую руку ТТ, а в правой нож. Стреляю с обоих рук хорошо, а вот ножом лучше работаю правой. А дальше всё как в дурном кино. Мне показалось, что время растянулось, как резиновое. Вот я стреляю, колю ножом, вновь стреляю. Приседаю с перекатом и колю в пах подскочившему румыну, добиваю ударом в горло. Щёлк-щёлк. Закончились патроны в ТТ. Бросаю пистолет, уворачиваюсь от удара вражеского солдата, тыкаю ножом куда-то в район мочевого пузыря, замечаю