Ямамото до мозга костей был идеальной военной личностью и во всех случаях вел себя с военной выдержкой и хладнокровием. Даже в Рабауле и Труке, страдая от невыносимой жары под тропическим солнцем, он неизменно носил белоснежный костюм морского офицера. Облик главнокомандующего, не обращающего внимания на жару, тропическую влажность и насекомых, всегда производил впечатление на каждого военнослужащего. Ямамото был не просто адмиралом, но он был еще и воплощением флота.

Адмиральскую операцию А планировалось начать 7 апреля с мощного удара авиации по врагу. В полдень 6-го числа вице-адмирал Какуда намеревался вылететь с Вунаканау на нашу авиабазу в Баллале, маленьком островке к югу от Буина. Адмирал должен был лететь на бомбардировщике типа 1 Бетти, которому предстояло повести группу истребителей, чтобы принять участие в «Рейде икс», первой фазе операции.

6 апреля была очень плохая погода. Непрерывные тяжелые дожди покрыли аэродром слоем вулканического пепла, и, казалось, не было надежды на то, что небеса когда-то просветлеют. Группы наземного обслуживания трудились не переставая, чтобы держать наши самолеты в готовности, невзирая на состояние аэродромного покрытия. Дороги, ведущие от взлетной полосы к Рабаулу, превратились в кошмар из грязи, и передвигаться на автомобиле стало рискованным делом. Несмотря на погоду и на риск застрять в грязи, адмирал Ямамото сам повел машину к взлетному полю, чтобы лично проводить адмирала Какуду. Путешествие из Рабаула по дороге длиной в семнадцать с половиной миль состояло из сплошной тряски и отовсюду летящей грязи, и все-таки Ямамото испытывал не больше неудобств, чем в своем штабе в Токио.

Главнокомандующий обратился с краткой речью к собравшимся летчикам и членам экипажей, пожелал им удачи в предстоящих боях. Для японских пилотов это был великий момент. Пожелания удачи самим Ямамото укрепили их дух, и, казалось, никакое препятствие их уже не остановит. Я находился в бомбардировщике адмирала Какуды, которому предстояло первым покинуть непролазные грязи аэродрома в Рабауле. Позади нас истребители маневрировали, выбирая позицию для взлета, техники стучали по колесам, пытаясь очистить их от налипшей вязкой массы. Один за другим истребители мчались по полосе и взмывали в сумрачное небо. Я смотрел назад на уменьшающееся в размерах поле аэродрома, где адмирал Ямамото и вице-адмирал Угаки отчетливо выделялись в своей белой униформе на фоне унылого пейзажа. Сцена была грустная, потому что сейчас на этой забытой богом земле Ямамото был чуть другим, чем когда я его видел в последний раз при нашем отлете из Хиросима-Бэй.

Мы собрали истребители и в полном составе взяли курс на юг от Рабаула. Перед нами виднелся массивный облачный фронт, заполонивший весь горизонт, и черный кипящий шквал стоял прямо по курсу. Нам в нашем бомбардировщике нечего было особенно опасаться шторма, а вот наши сорок пять одноместных истребителей цепко держались за наш хвост, зная, что потерять из виду наш самолет в надвигающемся шторме для них почти равносильно гибели. Несмотря на то что мы очень хотели достичь места дислокации основных сил в Баллале, сильный шторм вынудил расстроенного адмирала Какуду вернуться в Рабаул. Около двадцати минут мы были заняты поисками просветов в облаках, но безуспешно. По боевому распорядку нашим самолетам полагалось прибыть в Баллале до заката солнца, чтобы американские авиаразведчики, регулярно фотографировавшие район, не заметили новой группы из сорока пяти истребителей. Ко времени нашего возвращения в Вунаканау уже был вечер.

Первыми на посадку мы послали истребители. Сорок три Зеро сумели приземлиться в грязь, не получив повреждений, но два самолета завязли в предательской поверхности и повредили пропеллеры и шасси. Наконец, в темноте сел наш бомбардировщик. К моему удивлению, адмирал Ямамото ожидал наш самолет. Узнав по радио, что мы возвращаемся на базу, он остался, чтобы встретить адмирала Какуду.

Первую всеобщую атаку на врага мы не могли откладывать на время, позже шестого, потому что наши войска долгое время готовились к наступлению и занимали наиболее выгодные для удара позиции. Наши сорок пять истребителей были крайне нужны для эскорта бомбардировщиков, поскольку сопротивление ожидалось ожесточенное. Хотя мы и были обязаны добраться до Баллале, ночной полет сегодня был невозможен. После того как наш самолет приземлился, я сразу же отправился по грязной темной дороге с аэродрома в штаб адмирала Одзавы, чтобы получить новые распоряжения. Мы обсудили в деталях вопросы организации наступления, а всего лишь через несколько часов я покинул командный пункт адмирала с приказом всем нашим самолетам вылететь из Баллале рано утром 7-го. Нам предстояло лететь прямо к месту встречи и участвовать в воздушных налетах. По пути назад к аэродрому меня встретила машина, которую послал за мной встревоженный адмирал Какуда.

Неожиданные изменения в планах потребовали срочного инструктажа пилотам, потому что нам было нужно вылетать из Вунаканау и сразу же присоединиться к атаке. Полетное время возрастало, а летчики не были знакомы с районами, над которыми предстояло лететь. Однако наши пилоты были уверены, что полностью оправдают надежды адмирала Ямамото на успех. Мы провели «Рейд икс», как и планировалось.

По завершении операции А, когда Ямамото пришел к выводу, что врагу был нанесен большой ущерб, адмирал решил совершить личный осмотр наших передовых баз. Он разговаривал с командирами и офицерами различных авиагрупп, подчеркивая, что война впредь не простит расслабленности. Адмирал заявлял, что впереди еще много крупных морских сражений и что победа или поражение в них во многом зависят от ведения нами воздушных боев. На каждого, кто принимал участие в этих особых совещаниях, неизбежно оказывала впечатление искренность адмирала, а наши штабные офицеры не могли игнорировать последствия неудач, на которые обращалось наше внимание.

В 6.00 утра 18 апреля адмирал Ямамото вылетел из Рабаула в Баллале на юге острова Бугенвиль для личной инспекции нашей авиабазы, находившейся так близко от вражеских позиций. Почти одновременно с отлетом Ямамото я вылетел из Рабаула вместе с адмиралом Какудой в Трук с возвратом. Когда мы с Какудой вернулись на его флагман, авианосец «Hiyo», штабной офицер связи с лицом пепельного цвета лично вручил ему секретную телеграмму.

Какуда был ветераном морской авиации, известным своей железной самодисциплиной при любых обстоятельствах. Меня поразило, что лицо адмирала вдруг стало бледнеть, пока он читал сообщение. Он произнес что-то непечатное и какое-то время не мог или не хотел ни с кем говорить.

Погиб адмирал Исороку Ямамото.

Происшествия, которые привели к атаке американскими истребителями самолета адмирала Ямамото и к гибели величайшего японского флотоводца, в деталях изложены в дневнике начальника штаба Объединенного флота вице-адмирала Матомэ Угаки, который был рядом с адмиралом во время его гибели. Ниже приводятся отрывки из дневника Угаки: «Адмирал Ямамото хотел лететь из Рабаула в Буин через Баллале, чтобы осмотреть наши передовые морские части и лично посетить командующего 17-й армией генерала Хьякутакэ. Адмирал намеревался возвратиться на нашу базу в Труке 19-го».

(Полет планировался с присущей адмиралу Ямамото скрупулезностью. Будучи лично до мельчайших деталей осведомленным о трудностях, испытываемых армией и флотом на Соломоновых островах, где они подвергались яростным ударам вражеских войск и нарастающим атакам с воздуха, Ямамото рассчитывал с помощью этой поездки на фронт улучшить свое понимание будущих проблем. Зная, что вражеская разведка буквально из кожи лезет, чтобы разузнать о его присутствии в районе, адмирал отказался от своей белой униформы и впервые надел флотский костюм цвета хаки.)