напротив Нэши, которая потягивала протеиновый коктейль и в мельчайших подробностях рассказывала, что она собирается со мной сделать, когда ее снова допустят к телу, как вдруг она замолчала на полуслове и уставилась на кого-то у меня за спиной. Я оглянулся. Это был Берк. В руках он держал планшет.

— Уже обменялись телесными жидкостями? — поинтересовался он.

— Еще нет, — ответила Нэша. — Но собираемся.

— Уже нет, — сказал Берк. — Ваши планы отменяются.

Он развернул планшет так, чтобы нам обоим было видно экран. Там было изображение разрезанного пополам грецкого ореха: серое вещество, обернутое вокруг белого вещества, обернутого вокруг…

— Что это? — спросил я, заранее зная ответ.

— Это ваш мозг, — пояснил Берк.

— А это? — Нэша перегнулась через стол и ткнула пальцем в темный завиток в центре изображения. — Что еще за хрень?

— Опухоль, — сказал я. — У меня опухоль мозга, да?

— Нет, — покачал головой Берк. — Нет у тебя никакой опухоли и быть не может. Твоему телу без году неделя. Опухоли в мозгу так быстро не растут.

— Ладно, — согласился я, — тогда что это?

— Не знаю, — ответил доктор. — Это нам предстоит выяснить, а вам пока придется вернуться в изолятор.

* * *

Помните, я говорил, что не стоит умирать от легочного кровотечения? Тогда вот вам еще одно дополнение к списку смертей, которых следует избегать: не допускайте, чтобы ваш мозг съели гельминты.

Им потребовалось около месяца, чтобы прикончить меня, но в последнюю неделю от меня осталась практически пустая оболочка. Однако на второй и третьей неделе мне пришлось несладко. Все началось с головных болей, за ними последовали судорожные припадки, а там подоспело и прогрессирующее слабоумие. Под конец со мной стали разговаривать стены: они нашептывали, что Нэша на самом деле меня не любит, что все мои предыдущие воплощения ждут меня в аду, что паразиты так и будут без конца грызть мое тело, не позволяя мне умереть.

По меньшей мере последнее утверждение было ложью. Они позволили мне умереть.

Когда все закончилось, личинки полезли у меня изо рта, носа и ушей, готовые перейти к следующему этапу своего жизненного цикла. Мы так и не узнали, что это были за черви, потому что Аркадий полностью простерилизовал камеру, а мои останки сунул в бак, чтобы создать нового меня.

* * *

Вы, наверное, думаете, что после такого любая казнь, которую измыслил для меня Маршалл, меня уже не пугала.

Если вы и правда так думаете, знайте: все ровно наоборот.

21

Нас гонят по радиальному коридору к центру, выстроив в цепочку: охранник помельче идет впереди, следом за ним Нэша, Восьмой и я, а замыкает шествие крупный охранник. Пока мы спускаемся по центральной лестнице, у меня скручивает живот от внезапной мысли: а не ведут ли нас прямиком к рециклеру? Похоже, у Нэши возник тот же вопрос, потому что, когда мы, не останавливаясь, минуем второй уровень, она говорит:

— Вы же понимаете, что не можете применить к нам какие-либо дисциплинарные меры до вынесения судебного решения?

— Ой, да ладно, — доносится сзади голос крупного охранника. — Радуйтесь, что после таких фокусов мы не сожгли вас на месте.

— Да пошел ты, — рычит Восьмой. — Ты что, унитарий?

— Да, — отвечает тот, — и Маршалл тоже. Вы, ребята, попали.

— Вот уж точно, — не оборачиваясь, роняет первый охранник.

— У нас светская колония, а не теократия, — возражает Нэша. — Вы не имеете никакого права сжечь нас на костре.

Охранник пожимает плечами:

— Это на усмотрение Маршалла.

Когда мы спускаемся на первый уровень, нас ведут не к рециклеру. И не в подвал, потому что его здесь просто нет. Насколько мне известно, и тюрьмы здесь нет. В итоге стражи приводят нас в свою служебку. Странный выбор, потому что там есть шкафчики, полные бронежилетов и оружия. И даже автомат самообслуживания с едой. Хоть сейчас поднимай вооруженное восстание, а потом хорошенько перекуси. Не слишком мудро со стороны службы безопасности.

— Ждите здесь, — говорит тот, что крупнее, прежде чем закрыть дверь. — Держите руки подальше от оружия и не вздумайте заказывать еду.

— А то что? — дерзит Нэша.

Он долго смотрит на нее, сокрушенно мотает головой и повторяет:

— Ждите.

Как только он уходит, Нэша решительно направляется к одному из оружейных шкафчиков и показывает сканеру свой окуляр. Индикатор на дисплее мигает красным.

— Ну и ладно, — говорит она. — Попытка не пытка.

— Мило, — замечает Восьмой. — И что ты собиралась делать, если бы шкафчик открылся?

Она пожимает плечами.

— С оружием в руках проложила бы путь к свободе, наверное.

А действительно, что мы сделали бы, сумей Нэша залезть в шкафчик? Вообще-то вопрос интересный. Мы даже не заперты на ключ. Пусть у нас нет возможности добраться до оружия, но мы можем сбежать. Или неожиданно напасть на первого из охранников, когда они вернутся за нами. Много чего можно сделать. Но что это нам даст? Купол — единственное место на планете, где у нас есть шанс выжить, а не погибнуть через несколько мгновений. Это наводит меня на мысль, что в каком-то смысле сам Нифльхейм — всего лишь огромная, холодная тюрьма.

Посередине комнаты стоит диван, возле него притулился журнальный столик. Восьмой плюхается на один конец дивана, запрокидывает голову и закрывает глаза. Через минуту я сажусь с другого конца. Нэша падает между нами, обнимает за плечи и притягивает к себе.

— Знаете, — говорит она, — если бы перед стартом с Мидгарда меня спросили, какой я вижу свою будущую смерть, казнь за сексуальные преступления даже в список не вошла бы.

— Никто тебя сегодня не казнит, — заверяет Восьмой, не открывая глаз. — У нас всего два атмосферных пилота, и ты один из них. Маршалл, конечно, найдет способ превратить твою жизнь в ад, но убивать не станет.

— Не знаю, — сомневается Нэша. — Может, сейчас он так и думает, но как он заговорит, когда я укокошу Чен?

Восьмой пожимает плечами:

— Думаю, это зависит от того, удастся ли тебе представить ее смерть как несчастный случай.

Некоторое время мы молчим, сидя с закрытыми глазами и прислонившись головами друг к другу. Восьмой, наверное, прав: Нэшу командор не убьет. Но нас он точно казнит самым жестоким образом, и во мне зреет нехорошая уверенность: когда из бака выйдет Девятый, его глазами буду смотреть уже не я, и корабль Тесея обречен.

Пошло все к черту. По крайней мере, я в хорошей компании.

Где-то через час возвращается мелкий охранник.

— Барнс, — зовет он, — на выход. — И, поморщившись, добавляет: — Оба. Аджайя, ты пока остаешься здесь.

Нэша все еще обнимает