Принц обмяк, так и не донеся руку до коленки Сафиры, обтянутой тонкой тканью шальваров.

Я обежала диван, уже не скрываясь.

— Рами, Маруф! — нажимать на переговорник не понадобилось — просто окликнуть в полный голос. — Помогите господину послу… так, погодите. Сафира, одежда!

Торопливо кивнув, сестра присела на корточки перед принцем и принялась ласково водить руками по его одежде.

— Сафира, время! У нас пятнадцать минут, а нам еще кабак искать!

Печально вздохнув, Сафира все-таки ускорилась — и вскоре наряд принца, за вычетом нескольких облетевших неизвестно где камней с вышивки, выглядел как прежде.

— Какой-то он теперь слишком чистенький для двухдневного загула, — я нахмурилась.

— Делов-то! — Зарема пожала плечами и, схватив бокал с остатками вина со стола, плеснула им на грудь принца. Сафира вспыхнула и обернулась к ней с гневным восклицанием. Я бы тоже предпочла менее радикальное решение, но времени на это не оставалось.

— Некогда! Выносите!

*

На самом деле нес на этот раз в основном господин посол. Он подцепил принца под мышки, а наши евнухи вдвоем взялись за ноги. На выходе из галереи Рами запнулся, Маруф потянул не в ту сторону — и оба разом уронили ноги наследника халифата. Демьен, коротко ругнувшись, отогнал обоих и подхватил принца на руки, как девушку. Нельзя сказать, чтобы это далось ему легко, и на лице посла, прямо скажем, не было радости, однако дело пошло быстрее. Спустя пару минут он уже выгрузил принца на ковер и выпрямился с явным облегчением.

— Вверх! — скомандовала я, взбежав на ковер следом.

Подходящий кабак — достаточно близко к окраине и в достаточно темном переулке — подсказал Демьен, за годы работы в Аифале успевший неплохо изучить его окрестности. Включая злачные места.

Мы почти успели приземлиться, когда принц начал приходить в себя. К счастью, в первые минуты он все равно еще ничего особенно не соображал, да и протрезветь никак бы не успел — так что списать легкую тряску и удар при приземлении было на что.

— А где… — Демьен решительно забросил руку Фарида себе на плечо и почти поволок его. Я поддерживала принца с другой стороны, стараясь не поворачиваться к нему лицом. На мне все еще была мужская одежда и куфия, так что я рассчитывала остаться неузнанной. Просто какой-то случайный собутыльник.

Несколько минут спустя наследник халифата вместе со своим приятелем — послом уже сидел за сомнительной чистоты столом в кабаке на окраине Таргуса, а хозяин забегаловки с выпученными глазами гонял невольников, стараясь угодить важным гостям. Конечно, принца он не узнал — никто не ожидает таких особ в подобных местах — но самого факта появления здесь богато одетых господ было уже достаточно.

Жизнь в кабаке кипела. В углу дергал струны инструмента пожилой музыкант, рядом на столе вытанцовывала средних лет невольница с усталым лицом. Народу было не так чтобы много, но хватало. И таких чистых и хорошо одетых людей, как мы, больше не было. Вдобавок большинство присутствующих были примерно в таком же состоянии, как наш принц.

Когда наследнику халифата удастся собраться с мыслями (отметим, случится это нескоро, судя по его состоянию — а ему уже снова несут вино!), последним, что он сможет внятно вспомнить, будет то, что он приходил в дом покойного артефактора и дожидался кого-нибудь из хозяев вместе с послом Вербинии. А вот моего появления он уже помнить не должен, и это хорошо.

Потом в памяти Фарида следует белое пятно — если там и есть какие-то воспоминания, то они должны быть крайне обрывочными и бессвязными. А дальше припомнится некое заведение, где он сидел вместе с все тем же послом, наслаждаясь вином и обществом красавиц. Наверняка припомнит принц и то, что было очень весело — хотя от чего, уже не понять.

Затем еще один провал в памяти — и следующим воспоминанием станет уже кабак на окраине Таргуса. И то, что в немногочисленных внятных воспоминаниях принц непрерывно пил, сможет объяснить его забывчивость. Надеюсь.

Посол потом расскажет, что меня они не дождались, а принцу вдруг стало дурно — и пришлось выйти на свежий воздух. А потом раздосадованные мужчины решили зайти в какое-то заведение в Аифале и потребовали вина, чтобы скрасить дурное настроение. С этого все и началось. То ли вино оказалось неважным, то ли просто день такой неудачный — но принца вдруг развезло, и он пожелал отправиться еще куда-то. Демьен ле Раден как дворянин и благородный человек не мог оставить его одного в таком состоянии, а потому, конечно, сопровождал. Впрочем, он тоже пил наравне с принцем и тоже мало что помнит из минувших двух дней.

Сегодня они затребуют комнаты у хозяина кабака, а завтра наконец проспятся и явятся пред светлые очи халифа.

…Конечно, вся история шита белыми нитками — если кто-то захочет ее проверить, то быстро выяснит, что ни в каких злачных местах Аифала эта парочка не появлялась. Но зачем кому-то проверять, если есть история, которая все объясняет, и слово такого уважаемого свидетеля, как господин посол? Думаю, халиф будет счастлив самому факту, что сын нашелся. А загулы у наследника случались и прежде — разве что обычно при нем была свита.

По крайней мере, я очень надеялась, что все так и будет. А с Демьеном мы снова встретимся уже в другом городе — подальше от столицы. Об этом мы договорились заранее.

В кабаке я вместе с послом помогла принцу сесть и поспешила к выходу, стараясь идти размашистой мужской походкой и низко наклонив голову.

Уже шагнув за дверь, ведущую наружу, я приостановилась, услышав голос принца, и прислушалась.

— …Найти п-прекрасную пери! — донеслось до меня громогласное, и я вздрогнула.

— Зачем? — посол, напротив, говорил негромко, но стол мы выбрали ближайший от выхода, так что слышно его было прекрасно.

— Н-но к-как же! Я ее… я ее своей наложницей сделаю, вот! П-приведу в с-свой г-гарем…

— Но у вас нет гарема!

— Б-будет… для гарема мне нужна… ж-жена! О! Я на ней ж-женюсь! Ж-женюсь на п-прекр-расной…

Я тихонько притворила за собой дверь. Женится он, конечно!

Уже свернув в темную подворотню, где оставила ковер, я обратила внимание на неприятный запах, разлитый в воздухе. Если называть вещи своими именами — редкостную вонь.

Да, ну и местечко мы выбрали для приземления… впрочем, главное, что здесь темно, безлюдно и едва ли сюда кто-то