Писем из дома получаю много — от родителей, подруг, друзей и, конечно же, всегда отвечаю. В последнее время письма приходят все реже, но хочется почему-то верить, что это из-за загруженности почты, нелетной погоды и т. д.

Беру ли с кого-то пример? Каждый человек, который дал мне что-то в профессиональном отношении, достоин уважения.

В анкете есть вопрос об условиях быта — они, конечно, оставляют желать лучшего. Но ведь мы ехали сюда не отдыхать, и потому даже то минимальное, что нам предоставлено, вполне достаточно.

Очень хочу, чтобы быстрее закончилась эта бессмысленная война. Чтобы все вернулись домой к своим родным, близким, любимым. И, конечно же, чтобы такая война никогда не повторилась. Чтобы никакая не повторилась.

Матвеева Анна,

сестра-хозяйка травматологического отделения

Так сложились семейные обстоятельства, что решила уехать. В военкомате предложили Афганистан, я думала три дня и согласилась. Было и интересно, и страшновато, конечно.

Сначала работала санитаркой в аптеке нашего госпиталя, но работа не удовлетворяла. Я привыкла быть с людьми, много общаться, а там как в клетке. Поэтому очень обрадовалась, когда предложили место сестры-хозяйки, да еще в «травме». Здесь ведь самые настоящие боевые ребята!

И вот уже третий год пошел.

Процедуры и уколы я не умею делать, привыкнуть к боли и крови так и не смогла. Даже наблюдать, как это делают наши девочки, не могу. Сама способна перебинтовать разве что палец, какую-то незначительную ранку.

Когда смотришь на раненых — сердце сжимается, комок в горле застревает. И проклинаешь все. Чтобы легче было, иной раз закроемся у меня с девчонками, отревем, только бы не видел никто. А мальчишки в свои 20 лет — чуть боль стихнет, шутки начинаются, к общению тянутся и, пока имени не знают, сестрой зовут. И такой нужной чувствуешь себя в этот момент!

Встречаются среди них и малодушные, но гораздо меньше, и говорить о них не хочется. Их здесь не любят, особенно те, кто видел смерть. Кого из ребят помню? Конечно, запоминаются самые общительные, наши «старожилы». Как правило, это ребята с тяжелыми ранениями, но именно они самые жизнеспособные. Самые настоящие. Земляков многих помню, с ними есть надежда еще свидеться. А вообще многие лица сфотографированы в памяти, почти все. Если с кем-то из них столкнет жизнь, я уверена — это будет встреча с чем-то очень дорогим. Только бы сил хватило у них еще многое преодолеть, не сломаться.

Помню, например, Сашу Кувшинова, обязательно побываю у него, как обещала. Помню Альку Кукольника, Володю Чекмарева, Кременева Сережу, Белогубца Александра, Амира, фамилию его не помню, который обе ноги потерял, но твердо решил жениться и обзавестись детьми. Не парень, а целая копилка анекдотов.

А как радовалось сердце, когда узнала, что наш Серега Бережной женился. Ног у него не было, а он своим рукам счастлив был, потому что очень музыку любил, играл и на гитаре, и на баяне. Его ребята в клуб, к фортепиано возили. Играет, а на глазах слезы. Только бы им везло, только бы счастье не обошло!

Быт. Его здесь меньше, чем работы. А радостного в нем еще меньше. Конечно, мы на войне, и сделано много, чтобы это ощущалось не так остро. Но, с другой стороны, есть возможность сравнить, в каких условиях живут люди в других частях. И не ютятся по четверо в комнатушках, и питание лучше, и телевизоры есть, и возможность выйти за пределы части. Мне-то еще повезло: застала время, когда экскурсии по Кабулу устраивали, в город можно было выйти официально и ничего не случалось. А теперь ведь ничего нельзя. Так ведь с ума можно сойти! Лично я «самоволку» поэтому даже оправдываю. Только вот почему-то кому-то можно все то, что тебе нельзя. Громогласно спросить «почему?» — не советую. А еще очень больно ощущать грань между нами, служащими, и офицерами. Ведь мы одной земли семечки.

Чем занимаюсь в свободное время? Читать люблю, общаться, всегда принимаю участие в наших концертах. Очень жду писем с Родины. Регулярно пишет только мама, ей так тяжело и беспокойно за меня.

А пример ни с кого не беру: сама себя делаю.

Друзей среди афганцев у меня нет. Мне трудно понять эту страну, ее людей. И все-таки о том, что приехала, не только не жалею — благодарна судьбе за это. Сомневаюсь, что где-то еще можно испытать такую огромную отдачу от того, что делаешь. Здесь я увидела и пережила то, что не узнаешь за всю жизнь, прожитую дома, и чего не забыть никогда. Стала внимательнее к людям, стала разбираться, что — добро, что — зло. Что — ложь. Тем, кто здесь не был, это будет трудно объяснить, наверное.

Пильгун Светлана,

старшая сестра приемного отделения

Я приехала в Афганистан из-за неусидчивого характера — тянет к новому, неизведанному.

Сосчитать перевязки и процедуры, которые сделала каждая из нас, невозможно — их очень много. Что я могу сказать о раненых? Что в основном это стойкие и мужественные ребята, хотя бывают и хлюпики.

На всю жизнь я запомню день 20 октября 1988 года — мой день рождения. Я работала сутки на посту, и было очень много раненых — обстрел аэродрома, подрыв БТР на мине. Снижавик А. М. — затем умер, Гаврилов А. Ш. — ранен, Белинский В. В. — умер, Сартыков Д. Ш. — эвакуирован.

Вы спрашиваете, не разочаровалась ли я в том, что поехала в Афганистан? Нисколько. Когда была в отпуске, не могла дождаться: когда же обратно в Кабул!

Шалимова Гульсара,

старшая медсестра стоматологического отделения

Так как у меня уже почти взрослая дочь, ей 15 лет, приходится думать о «земном», о финансовой стороне дела. Это, если честно, о том, почему я оказалась здесь.

Работаю уже больше года. Сначала была в Кандагаре — старшей медицинской сестрой в инфекционном отделении. А однажды, во время боевых, меня перевели в отделение анестезиологии и реанимации. Там приходилось делать все: умывать, подмывать, ставить капельницы, перевязывать, эвакуировать раненых и больных, подсчетами некогда было заниматься. Главное было — спасти.

Что сказать о раненых? Так как в Кабуле я работаю меньше, расскажу про кандагарских ребят. Больше всех я запомнила тяжелораненых из отделения реанимации. Это рядовые Булыга Леня и Зубков Игорь. Я их запомню на всю жизнь. Они лежали у нас в отделении двадцать шесть дней, потом их эвакуировали в Союз. И все эти дни они были нашими любимцами, хотя им было очень тяжело и, соответственно, за ними требовался большой уход. Они с мольбой смотрели на тебя, и только глаза, полные слез, говорили о том, как им тяжело. Однажды ночью, я как раз дежурила, их эвакуировали в Союз. И, представляете, они плакали, мотали головами, хватали меня за полы халата, просили их не отправлять.

О том, что приехала в Афганистан, я не жалею. Знала, что здесь не мед, знала, зачем ехала. Все, что видела, почувствовала, запомнится надолго. Чему научилась чисто по-человечески, так это сопереживать.

И напоследок: женщины, которые работают здесь, подвергаются такой же опасности, как и все военнослужащие госпиталя. Я думаю, было бы правильно, если бы они также пользовались льготами, которые положены для воинов-интернационалистов.