– Что случилось?

– Я… я влюбилась в женатого мужчину, – призналась Ирен, и глаза у девушки стали еще шире.

– Кто он был?

– Его звали… зовут… Финли Кэмпбелл. И он был женат на женщине по имени Сирена. Она была моей подругой.

Ирен подняла глаза, желая убедиться, не станет ли Пудинг судить ее слишком строго, но та, похоже, не была к этому расположена.

– И она узнала, что вы его любите?

– Все было еще хуже. Он был несчастлив. Несчастлив в течение многих лет, так он мне сказал. Он уверял меня, будто не знал, что такое любовь, пока…

– Пока не встретил вас? – выдохнула Пудинг, и Ирен кивнула. – Как романтично.

– Сирена была подругой, но не настоящей. Звучит глупо, не так ли? Мы демонстрировали привязанность друг к другу, но лишь для отвода глаз. За этим скрывалась своего рода конкуренция, а также зависть и неприязнь. У меня имелись деньги, и меня отличал, что называется, высший шик… Она же обладала легкостью и очарованием, которых мне всегда не хватало. Она околдовывала людей, практически порабощала их. Она поработила и Фина. Я говорю это не затем, чтобы оправдать случившееся.

– Что же произошло?

– У нас… начался роман. Я его так любила, что была готова с ним убежать. Я согласилась на тайное бегство, чтобы жить с ним, пока он не освободится от прежнего брака, после чего Фин обещал на мне жениться. Он дал слово, и я ни на секунду в нем не усомнилась. Это не казалось мне чем-то неправильным, потому что нас связывала настоящая любовь.

Ирен на мгновение закрыла глаза и вновь оказалась на вокзале Кингс-Кросс в застегнутом на все пуговицы пальто и с чемоданом в руке в тот не по-весеннему холодный день. Она вся дрожала от нервного возбуждения, от любви. От безумного ужаса, вызванного тем, что она делает; этот ужас не могло ослабить даже осознание правильности того, что происходит. Она больше не могла без него жить и была не в силах держать свои чувства в секрете от Сирены, родителей и друзей. Это была любовь – любовь, о которой люди говорят и читают, но которая обходит большинство из них стороной. Мимо Ирен шли женщины в мехах и шляпках, в пальто из фетра или простой серо-коричневой ткани. Спешили на работу мужчины в котелках и с кожаными чемоданчиками. Запах гари и свист готовых к отправлению паровозов, извергающих столбы дыма. Ее уши были полны отголосками разговоров, шагов и шипения пара, отражавшимися от железных стропил высоко над головой. Повсюду важно бродили голуби. Заблудившийся малыш заливался слезами, пока мать с побелевшим от страха лицом не нашла и не увела его. Вокзальные часы безразлично и неуклонно отсчитывали ход времени, и минутная стрелка с неохотным клацаньем продвигалась вперед каждые шестьдесят секунд. Ирен наблюдала за ней долгое время. Она была слишком взволнована, чтобы позавтракать, и запах, исходящий от ручных тележек с жареным арахисом, заставлял ее пустой желудок громко урчать. Ирен давно уже боролась с желанием купить пару пакетиков с орешками, один для себя, другой для Фина, но не решалась покинуть условленное место, чтобы не разминуться с ним в толпе.

Минутная стрелка часов, черная и затейливо украшенная, шла по кругу, четко выделяясь на белом фоне. Сколько раз Ирен бросала на нее взгляд, все больше замерзая, чувствуя себя голодной и напуганной? По крайней мере раз шестьдесят, прежде чем она поняла, что Фин не придет. Их поезд на Кембридж отошел от перрона позади нее, а она все стояла и провожала взглядом вагоны. После этого, продрогшая до костей, она еще долго ждала – на тот случай, если Фин просто опоздал. Впоследствии она не могла вспомнить, когда наконец покинула вокзал и, ошеломленная, побрела к дому, где Фин и Сирена снимали квартиру. Она была уверена: с ним случилось что-то ужасное. Возможно, он был тяжело ранен. Она не представляла себе никакой другой причины, которая могла его задержать. Увы, Ирен все поняла, лишь когда увидела выражение беззастенчивого триумфа на лице открывшей дверь Сирены. Та улыбнулась самой холодной улыбкой, которую когда-либо видела Ирен, и произнесла: «Какого черта ты сюда явилась?»

– Она еще что-то сказала? – спросила Пудинг, жадно ловившая каждое слово.

– Всего несколько слов, – ответила Ирен. – Она спустилась, вырвала из моих рук чемодан и выбросила его на улицу. Все мои вещи рассыпались по тротуару. Она сказала, что Фин больше не хочет меня видеть. Что моя попытка сманить его и опозорить провалилась.

– Но… вы говорили, первым в любви признался он?

– Да. Но это не имело значения.

– Разве можно было поверить тому, что она сказала! Почему он сам не вышел с вами поговорить?

– Вышел. – Все у нее внутри сжалось от этого воспоминания. Испуганный, раздавленный Фин, стыдящийся посмотреть ей в глаза. Она до сих пор понятия не имела, что случилось, как Сирена обо всем узнала, как заставила его поменять свое решение и бросить ее. Возможно, дело было в той странной власти, которую она имела над ним, поместив мужа в своего рода загон, из которого тот не мог вырваться. Но не исключено, что у нее имелось против него и другое оружие, куда более мощное. Ирен мучительно сглотнула. – Он велел мне уходить. Он просто… стоял там, пока Сирена бросала мне в лицо такие оскорбления… слова, которых я никогда раньше не слышала.

– И он вас не защищал? – возмутилась Пудинг. Ирен покачала головой. – Да он просто… ничтожество!

– Сирена оказалась ему не по зубам, вот и все. И она была его женой… да и сейчас ею является. Она рассказала всем нашим друзьям, моим родителям, всем, кого мы знали… О том, что я влюбилась в ее мужа, соблазнила его, уложила в постель, а потом пыталась заставить сбежать со мной и даже решила, что он это действительно сделает. – Ирен снова покачала головой. – Не самая лучшая версия событий, конечно.

Пудинг некоторое время обдумывала ее слова, пока Ирен допивала шоколад.

– Он не любил вас по-настоящему, – гневно заключила Пудинг. – Вот так бросить и взвалить на вас всю вину!

Если слова девушки и были сказаны в утешение, они возымели противоположный эффект.

– Нет… нет, он любил меня, – возразила Ирен. – Я в этом уверена. По крайней мере… по крайней мере, я была в этом уверена.

– Может, и любил, – смутившись, отозвалась Пудинг.

– Какое это сейчас имеет значение? Совершенно никакого. Так или иначе, он сделал свой выбор. – Ее попытка вложить в свой голос побольше смирения показалась фальшивой даже ей самой. Она вспомнила о безумной тщетной надежде, которую вино пробудило в ней совсем недавно, – надежде, что она и Фин каким-то образом помирятся.

– Значит, вы вышли замуж за Алистера… в отместку?

– В отместку? Нет, вовсе не так! Я вышла за него, потому что он попросил меня и потому что он… казался мне хорошим человеком. Алистер предложил мне жить вдали от Лондона. А у меня… не было другого выхода. Мои родители не хотели иметь со мной ничего общего и велели выйти замуж за Алистера, грозя в противном случае разорвать со мной всяческие отношения. И у меня не осталось друзей…