Так быть не должно, подумал он, когда, вжав голову в плечи, пробирался мимо машины. Оставив позади двенадцатый штрек, он зашел в квершлаг и попал на неукрепленный участок. Под ногами захрустели гравий и угольная крошка.

Снова стало так низко, что пришлось согнуться в три погибели. Из темноты далеко впереди доносилось журчание воды, сочившейся по стене. Это здесь в шахту из горы в слишком больших объемах выходил метан. Свежий воздух не проникал так глубоко. Малейшая искра могла воспламенить взрывоопасный газ. В этом месте он обнаружил трещину, самую большую из когда-либо виденных, до сорока – пятидесяти сантиметров в поперечнике, прямо в горной породе. Ему стало интересно, выходит ли она куда-нибудь или просто в какой-то момент смыкается, но он не хотел выяснять это сегодня. Довольно и того, что он наконец-то нашел проход из старой надземной постройки в Седьмую шахту.

Карта всех выработок – и старых, и новых – хранилась у него в голове. Он знал, что приближается к старой бытовке. Но тут он вдруг застыл на месте. Кажется, в старой хибаре горит свет? Уже заранее досадуя до дрожи в коленях, что никого не увидит внутри, он прижал глаз к щели в дощатой стене. И увидел на столе почти догоревшую свечу. На лавке, ближней к стене тоннеля, лежал небольшой тряпичный сверток. Ему почудилось или он и в правду видел какое-то движение?

Одновременно послышался неясный шум. На этот раз из горы. Шелест, как от фольги. А следом – ритмичное потрескивание. Он замер, затем подался вперед. Приблизился к выработке с обратной стороны бытовки, в направлении Седьмой шахты. От страха зрение его обострилось. Он увидел, как тоненькие трещины на стенах паутиной разбегались в глубь тоннеля. Свод мог обрушиться в любую секунду.

Суббота 24 февраля 17.00

– Юнас? Что сейчас планируешь делать? – Ян Мелум сидел на краю переговорного стола и беспокойно качал ногой. Наступил вечер субботы, а значит, он провел на Шпицбергене уже чуть больше суток. – Хочешь, я подведу предварительные итоги расследования? Это быстро. Время чертовски поджимает. Элла Ульсен по-прежнему сидит где-то одна, в темноте и холоде.

Люнд Хаген составлял какой-то список на листе бумаги и даже не поднял головы. Он выглядел усталым. Мелум бросил нетерпеливый взгляд на шефа.

– Комментариев не будет? Тогда я продолжу. Вот, что мы имеем на данный момент. Кнут возвращается из шахты. Он нашел часы, но так и не нашел девочку. Эрик Хансейд сидит в своем кабинете, бледный, как полотно. Завел со мной разговор о жене и ситуации в семье. Как ты наверняка сам догадался, я сразу же поспешил смыться.

Он снова взглянул на Люнда Хагена, который по-прежнему не отрывался от своего занятия.

– Губернатор Исаксен совсем расклеилась и тайком восстанавливает фасад в кабинете офис-менеджера перед интервью телевизионщикам. Добралась до помады. Доходяга-телетехник ползает по ее кабинету и налаживает прямую трансляцию. Том Андреассен – единственный, кто делает хоть что-то полезное: он ищет Пера Лейквика, третьего бесследно испарившегося человека в Лонгиере.

– Ты несправедлив по отношению к себе, – поднял глаза Люнд Хаген. – От тебя тоже есть толк. Сидишь тут и отчитываешь меня.

– Но, Юнас, черт побери. Мы должны что-то делать… – Мелум встал и подошел к окну. – Том говорит, что весь город в курсе происходящего. Всем известно про безуспешные поиски Эллы в Седьмой шахте, про смерть Ульсена… Что если это все-таки Лейквик ее похитил? Что если он перепугался всей этой шумихи и сделал что-то в панике? – Он обернулся и посмотрел на шефа КРИПОСа. – И что насчет ледоруба? Не кажется ли тебе странным, что он числится на балансе губернатора?

Наконец Люнд Хаген отозвался:

– Его наверняка украли. Отто говорит, на нем есть несколько отпечатков. Но смазанных. Да и с чем их сравнивать? Мы же не можем колесить по Лонгиеру и снимать пальчики со всех жителей?

Дверь открылась и в переговорную вошел Кнут. Его лицо и одежда были перемазаны угольной пылью.

– Ее там не было.

– Да, мне уже сообщили, – кивнул Люнд Хаген. – Еще что-нибудь нашли? Могла ли она быть там раньше?

– Сложно сказать. Я заехал к жене Стейнара показать часы. Говорит, его.

Воцарилась тишина. Кнут стоял посреди комнаты, поглаживая челку. Глаза поблескивали за стеклами очков.

– Послушайте, я тут подумал…

– Самое время. – Люнд Хаген снова принялся писать.

– Не мог ли он спрятать ее в другом месте шахты? Мне кажется, я припоминаю… Где запись допроса Беккена? Знаю, что это звучит немного безумно, но у меня есть чувство, что она была там. В бытовке. Пол был усеян обертками от сладостей.

Люнд Хаген положил ладони на стол и поднялся.

– Я за кофе. Кому-нибудь еще принести?

И бросил, проходя мимо Кнута:

– Мы все должны попробовать. К тому же вы уже оказывались правы.

Кнут проводил его взглядом:

– Какая муха его укусила?

Мелум сокрушенно покачал головой:

– По правде, мне кажется, что он испуган. Так много следов в разных направлениях. Шпицберген – странное место. Весь наш прежний опыт здесь не работает. Но это дело мы обязаны распутать. – Он встал и подошел к двери. – Стенограмма допроса в кабинете у Хансейда. Пойду возьму.

Однако Кнут его опередил. Он быстро зашагал по коридору в сторону кабинета Хансейда. Дверь его оказалась приоткрыта, внутри никого не было. Кнут в нерешительности застыл на пороге. Но затем зашел. Горела только настольная лампа, блокнот с записями обнаружился у телефона. Он опустился в офисное кресло и принялся листать, но нужные сведения никак не находились. Ему казалось, что Беккен, описывая первый рабочий день Ульсена, упоминал квершлаг в глубине старой шахты, где их джип чуть не застрял.

Он вернулся к началу и стал листать помедленнее. Вчитывался в предложения, записанные торопливым почерком Хансейда в виде ключевых слов. Сведений было немного, конкретики еще меньше. Ларс Уве мало что рассказал о квершлаге в старой шахте. Может, это было в допросе Кристиана? Описание квершлага могло быть в факсе от полиции Тромсё. А он, скорее всего, лежит у Люнда Хагена в переговорной.

Кнут сидел какое-то время неподвижно в полутьме кабинета, чувствуя, как его накрывает усталость. Расследование и поиски Эллы Ульсен словно бы окутало туманом. Однако времени оставалось отчаянно мало. Они тыкались вслепую как в кошмаре, обреченные, казалось, всегда опаздывать, потому что не замечали чего-то очевидного. Но сначала нужно было отмести все несущественное. Как эта история с контрабандой, не имевшая, как оказалось, никакого отношения к исчезновению ребенка. Кристиан Эллингсен, может, и хотел отомстить Ульсену, но его даже не было в Лонгиере, когда загорелись машины на парковке у супермаркета.

Письменный стол Хансейда был завален папками с делами и заметками. Кнута не интересовало ничего, кроме стенограммы допроса, но его внимание случайно привлекла лежащая между стопками бумаг небольшая раскрытая тетрадь. Он без особого интереса притянул ее к себе и пробежался глазами по страницам, заполненным убористым почерком, сначала безразлично, потом – с нарастающим беспокойством.