его больше всего раздражал приём придворных Жуама, к которым и относилось его презрение.

Ярла никакие подобные вопросы не волновали, поскольку его отношение к прекрасному было сведено до простоты. Но он вскользь заметил, что, по его морскому мнению, Вилламилла находилась рядом с непригодным для жилья местом, поглощаемым морем.

И здесь стоит сказать о смешной грубой ошибке со стороны честного Ярла, касаясь которой Самоа, дикарь, часто позже припоминал ему, как указание на простоту и пожелания блеска его манерам. Что, однако, скорее выделяло его как не учитывающего традиции странных людей, среди которых он оказался.

Анекдот не эпопея, но здесь так и произошло. Расположившись в наших чертогах, мы завтракали на белой, как мороз, мраморной плите, плавно прореженной синими прожилками, отчего она казалась небольшим озером, покрытым льдом: девственной грудью замёрзшей Дианы.

Прежде чем каждому гостю были вручены резные чашки и бутыли, с фруктами и вином было подано также пустое полушарие маленького ореха, назначение которого было непонятно. И тут король Ярл не счёл возможным допустить малейшую степень воспитанности относительно вежливого кормления. Поэтому ничего не вызывало у него проблем. Лишь услышав о кусочке арварута в его рту, заменяющем некое успокоительное средство, тогда недосягаемое, он был немедленно просвещён относительно назначения ореха и очень самодовольно ввёл в это остальных из-за своего невинного невежества, оправданного, без сомнения, его собственной осторожностью; ведь небольшое полушарие явно было предназначено как место временного хранения для арварута.

Компания была изумлена, а Самоа больше всех. Король Ярл тем временем смотрел на всех присутствующих с предельным спокойствием. В это время один из испуганных дежурных, используя две палки в качестве щипцов, исчез с неприятным орехом, после чего трапеза продолжилась.

Этого слугу потом не видели в течение многих дней, что дало начало гипотезе, что, пройдя к побережью, он отправился на некий отдалённый берег, где спрятался с глаз долой от отвращения, которое его охватило.

После этого вопиющего злоключения, устроенного для того, чтобы дискредитировать нашу сторону, и нанёсшего самому Медиа оскорбление, Баббаланья не постеснялся преподать небольшой урок Ярлу. Он уверил его, что тут не требуется большой мудрости, чтобы проявить желание получить знания, в результате чего все будут думать, что он знаком со всеми вещами. Это, однако, было бы желательно в качестве непредвиденных достижений, так как условности сами по себе являются наименьшей совокупностью произвольных пустяков, знание которых не даётся человеку с рождения.

– Кроме того, Ярл, – добавил он, – в основном обычаи – это всего лишь царство мимики, в которой обезьяны преуспевают лучше всего. Следовательно, когда вы оказываетесь незнакомым с какими-то вопросами, то терпеливо ждите и замечайте, что делают другие обезьяны, а затем следуйте их примеру. И, поступая так, вы заполучите широкую известность как опытная обезьяна. Прежде всего, не следуйте глупому примеру молодого щёголя Каркеке, о котором Мохи сообщал мне. Умерев и уйдя в потусторонний мир жеманной походкой, он и там считал определённые законы довольно странными и новыми, – например, прохождение друг через друга приятельствующих призраков в качестве приветствия, – Каркеке, однако, решил не показывать признаки затруднения. Обратившись к призраку с крыльями, задумчиво свёрнутыми, с перьями, сцепленными на его груди, он снял свою голову и подобострастно остановился перед ним. Уставившись на него на мгновение, дух полностью игнорировал его, бормоча про себя: «Ах, как видно, это некий земной мужлан», и отправил его с его божественным носом в высокую разреженную атмосферу. Но глупый Каркеке, обещавший вернуть свою голову, счёл, что этого так не оставит, и навсегда оставил её снятой, даже в процессе кивания при приветствии, каковое бедствие продолжало приводить его в замешательство. И, таким образом, на всю вечность он был наказан за своё безумие, претендуя на мудрость в том, в чём он был не осведомлён. С головой под мышкой бродит он, презираемый и осмеянный всем потусторонним миром.

Наша трапеза завершилась, от принца прибыли посыльные, вежливо пригласив нас присутствовать в Утренних палатах. Туда мы и направились, усевшись в паланкинах, нарочно посланных за нами с этой целью самим Донджалоло.

Глава LXXX II

Как Донджалоло послал экспедицию к соседним островам и что из этого вышло

Прежде чем подробно изложить, что нам довелось увидеть при входе в Утренние палаты, нужно сообщить следующее. Хотя множество своих дней Донджалоло посвящал лени и роскоши, но приходили к нему и бесспорные периоды забот, когда всё его любопытство относительно вещей внешнего Марди возрождалось, многократно усилившись. Из-за этих капризов он посылал за границу депутации, приглашал в Вилламиллу королей соседних островов вместе с самыми известными жрецами, бардами, рассказчиками, фокусниками и мудрецами для того, чтобы он мог услышать, что они говорят о тех вещах, которые он не мог увидеть самостоятельно.

Но наконец он решил, что различные повествования, услышанные им, возможно, не были никакими иными, кроме как неизбежно искажёнными, и рассудил, что они были получены преимущественно от жителей из описанных стран, кто, вполне естественно, должен быть склонен к пристрастию или неискренности в своих заявлениях. Поэтому он часто в последнее время посылал к островам собственных специальных агентов, чистых сердцем, наблюдательных и проницательных, найти всё, что может пролить свет на те места, которые они посетили, а также собрать различные экземпляры интересных вещиц, так, чтобы, наконец, он смог воспользоваться исследованиями других и все разглядеть их глазами.

Но хотя двух наблюдателей послали в каждую из соседних земель, всё же каждый из них должен был действовать независимо, сделать свои собственные запросы, сформировать свои собственные заключения и вернуться со своими собственными экземплярами, абсолютно независимо от мнений другого.

Так случилось, что как раз в день нашего прибытия в долину эти паломники вернулись из своих путешествий. И Донджалоло решил отдельно каждому следующим утром предоставить большой общественный приём. И именно на него наша сторона была приглашена, о чём говорилось в предыдущей главе. В большом Пальмовом зале Утренней палаты нам постелили особые циновки справа от принца, а его вожди, слуги и подданные собрались в открытых колоннадах.

Когда всё было готово, прошествовала компания путешественников и, кротко стоя в полукруге перед королём, разложила многочисленные корзины возле своих ног.

Донджалоло пребывал здесь в приподнятом настроении, думая о богатых достоверных сведениях, которые он собирался тут получить.

– Зума, – сказал он, обращаясь к первому из компании, – тебе и Варнопи было предписано исследовать остров Рэфона. Начинай же и скажи всё, что ты знаешь об этом месте. Заслушав твоё повествование о нём, мы перейдём к Варнопи.

С низким поклоном путешественник повиновался. Но вскоре Донджалоло прервал его:

– Что скажешь ты, Зума, о секретной пещере и сокровищах в ней? Совсем другое мнение о ней я слышал до настоящего времени, но, возможно, твой рассказ – истинный. Продолжай.

Но очень скоро бедный Зума снова был прерван удивлёнными восклицаниями, не позволившими даже договорить фразу.

Но пока он говорил, Донджалоло заключил, что если по любой причине Зума ошибался или темнил, то Варнопи всё сможет прояснить.

Поэтому позвали Варнопи.

Но недолго продолжал свой рассказ Варнопи, как у Донджалоло изменился цвет лица.

– Что?! – воскликнул он. – Вы будете противоречить друг другу прямо передо мной?! О, Оро! Как трудно доверять полномочия! Пятьдесят отчётов у меня есть о Рэфоне, ни один из которых полностью не согласован; и здесь эти два плута, посланные нарочно, чтобы увидеть и сообщить, эти два лживых негодяя оба противоречат друг другу. Почему это? Из-за роговиц их разноцветных глаз, отчего некоторые объекты кажутся отличающимися для обоих? Бесспорно то, что вещи, о которых они так противоречиво говорят, известны тем же самым, хотя бы в отношении цвета и качества. Но немые вещи не могут ни лгать, ни ошибаться. Распакуй свои корзины, Зума. Сюда принеси их, поближе, вот, что это?

– Это, –