— Устрой-ка ей лучше пир, а не пост! — воскликнул Пер, и люди вокруг засмеялись и стали кричать, чтоб позвали льва, который «оказался единственным из альдов, кто действительно был на нашей стороне!». В общем, Грай пришлось пойти и привести Шетар, которая действительно была настроена весьма мрачно. Она явно не оценила купания в каналах и плавания на утлой лодчонке прошлой ночью, а продолжавшийся в течение всего утра шум возле дома окончательно вывел ее из себя. Кроме того, львица отлично чувствовала царившую в городе напряженность и, как и все кошки, сугубо отрицательно относилась к разным громким звукам, шумам и возбужденным выкрикам, а потому вошла в зал, негромко ворча и гневно сверкая желтыми глазищами. Все тут же расступились, давая ей дорогу. Грай подвела ее к Лорду-Хранителю и заставила поклониться. Львица, вытянув передние лапы, исполнила свой коронный номер, и люди сразу развеселились и принялись громко ее хвалить. В итоге Шетар пришлось поклониться еще и Орреку, потом Перу, потом какому-то трехлетнему малышу, который пришел сюда с родителями; но, как ни странно, в результате львица даже слегка повеселела — ведь за каждый поклон она получала что-нибудь вкусное.

Близилась ночь, и большой зал постепенно окутали сумерки. Иста вместе с Иалбой, верной служанкой Тирио Актамо, принесшей нам на рассвете такие важные вести, зажгли светильники. От Исты я знала, что раньше это всегда служило знаком для гостей: пора, мол, и честь знать. Похоже, сегодня люди снова вспомнили прежние обычаи и привычки и один за другим стали вставать и, попрощавшись с Лордом-Хранителем, расходиться по домам. Затем они вежливо раскланивались с Орреком, Грай и со мной, а на пороге дома благословляли души и тени наших предков. Проходя мимо бьющего в вечернее небо фонтана, они благословляли Хозяина Всех Вод и Источников и в воротах низко наклонялись и почтительно касались Священного Камня.

Лежа в ту ночь в постели, я вновь и вновь переживала про себя весь этот долгий день, и мне казалось, что сон столь же далек от меня, как луна. Я снова видела, как Грай и ее львица стоят в окружении солдат перед жрецами и человеком в золотом плаще; как пляшет на солнце струя воды в ожившем фонтане; как Лорд-Хранитель легко, ничуть не хромая, сбегает по ступеням крыльца и останавливается внизу, рядом со мною; как он подносит к лицу Иддора раскрытую книгу. И в ушах моих опять звучал тот странный, проникающий в самую душу голос, который требовал: «Пусть они дадут свободу!» И этот крик, эхом отзываясь в моей душе, сливался с другими словами, которые то ли выкрикнула я сама, то ли моими устами их произнес кто-то неведомый: «Обломки одного восстанавливают целостность другого». И мне вдруг показалось, что я начинаю понимать смысл этих слов…

Но передо мной сразу возникла новая загадка: я вспомнила, что, когда вместе с Орреком и остальными вышла на крыльцо, Лорд-Хранитель ушел в дальнюю часть дома, в тайную комнату. Казалось, он пребывает в полном отчаянии, ищет, где бы укрыться, однако он скоро вернулся, так что у него наверняка было слишком мало времени, чтобы пройти туда, в темноту, в пещеру оракула. Скорее всего, он просто прошел в дальний конец комнаты, взял с полки ту книгу и сразу поспешил назад — ведь для него путь по длинным коридорам и внутренним дворикам нашего огромного дома был достаточно сложен. А когда он после этого подошел к Иддору, то выглядел уже не хромым калекой со сломленной волей, а полноценным человеком, здоровым и красивым. На несколько мгновений он стал прежним Лордом-Хранителем — но мгновения эти оказались столь кратки! И все же столь необходимы всем!

Задавал ли он оракулу вопросы? Понял ли, что сказала Книга? И, кстати, что это за книга была у него в руках?

Я-то видела всего лишь какую-то маленькую книжку. И не сумела разглядеть, что в ней написано. Да я и страниц-то ее не разглядела. И, безусловно, никогда ее не читала, да и не могла читать. И разумеется, тот проникающий в душу голос исходил из книги, а не из моих уст. Я теперь даже не была уверена, правильно ли расслышала сказанные им слова — то ли «Пусть они дадут свободу», то ли «Будьте свободны», то ли «Освободите»! Тот голос по-прежнему звучал у меня в ушах, но я уже не могла вспомнить, что в точности он сказал. Это меня встревожило. Я тщетно пыталась снова услышать те слова, но они ускользали от меня, их точно уносил какой-то нетерпеливый ручей… И перед глазами у меня опять возникал Фонтан Оракула, и утреннее солнце над крышами Галваманда, и то, как его лучи просвечивали сквозь распускавшийся в вышине серебристый водяной цветок…

А потом я вдруг заметила, что за окнами и впрямь уже утро и на стенах моей маленькой комнатки играют первые робкие лучи зари.

В тот день у нас был праздник Энну, богини, способной сделать путь более легким для странствующих, ускорить любую работу и завершить миром любой спор. Согласно нашим верованиям, Энну провожает души людей в страну смерти и, говорят, всегда следует впереди души умирающего в обличье черной кошки, то и дело останавливаясь и оглядываясь. А если человеческая душа начинает колебаться и медлить, Энну терпеливо ждет, когда душа соберется с силами и вновь последует за нею. Мало кто из наших богов имеет столь конкретное обличье; еще, пожалуй, только Леро — в виде крупных округлых камней, да Иене, сущность которой воплощена в дубах и ивах. Энну часто изображают в виде маленькой кошечки с улыбающейся мордочкой и светящимися глазами. У меня тоже есть такая фигурка; она досталась мне от матери и всегда стоит в небольшой нише у моей постели. Каждое утро, проснувшись, и вечером перед сном я целую и благословляю ее. Домашнее святилище Энну находится в Галваманде в старом внутреннем дворе — это большой камень, похожий на вогнутую раковину, а на пьедестале вокруг него вырезаны кошачьи следы, теперь уже почти стертые бесчисленными прикосновениями рук, которые в течение стольких веков клали на край пьедестала, благословляя Энну и желая получить ее благословение. Я встала, оделась и принесла из Фонтана Оракула целую миску чистейшей воды, а из кухонной кладовой — немножко еды, чтобы совершить жертвоприношение богине. Возле камня с резными кошачьими следами я встретила Лорда-Хранителя, и мы вместе возблагодарили великую Энну.

Завтрак у Исты был уже готов. Мы позавтракали, а потом все пошло в точности как накануне: Лорд-Хранитель устроился в передней галерее, и к нему потянулась нескончаемая вереница людей. Весь день люди приходили в Галваманд, чтобы поговорить с Лордом-Хранителем и друг с другом. Казалось, сообщество жителей Ансула вновь воссоздается прямо у нас на глазах.

Лорд-Хранитель хотел, чтобы я постоянно оставалась при нем. Он сказал, что людям нужно меня видеть. И это действительно было так, хотя лишь очень немногие заговаривали со мной, если не считать обычного обмена приветствиями. Впрочем, приветствовали они меня с таким почтением, что мне начинало казаться, что это вовсе и не я или что я просто притворяюсь какой-то ужасно важной персоной. Некоторые родители посылали вперед ребенка, чтобы он подарил мне цветы, и малыш бросал цветы мне на колени или под ноги, а сам тут же убегал. Через некоторое время я уже просто утопала в цветах, словно уличный алтарь одного из богов в день его праздника.