Итак, встреча с кометами, состоящими из обычной туманности, большой опасностью не угрожает. Но что бы случилось, если бы хвостатое светило обладало твердым ядром?

Прежде всего, существуют ли эти ядра? Мы ответим, что они должны появляться, когда комета достигла такой плотности, что может перейти из газообразного в твердое состояние. В этих случаях, пролетая между наблюдателем, находящимся на Земле, и звездой, она затмевает звезду.

В частности, если верить Анаксагору, в 480 году до рождества Христова, во времена Ксеркса, затмение Солнца было вызвано кометой. Позже, за несколько дней до смерти Августа, Дион также наблюдал подобного рода затмение, которое нельзя было приписать Луне, ибо Луна в тот день находилась в противостоянии.

Необходимо оговориться, что кометографы оспаривают оба эти свидетельства, и, может быть, они правы. Но другие свидетельства, более новые, не позволяют подвергать сомнению существование кометных ядер. Действительно, кометы 1774 и 1828 годов затмили звезды восьмой величины. Непосредственными наблюдениями доказано также, что кометы 1402, 1532 и 1744 годов обладали твердым ядром. В отношении кометы 1843 года этот факт тем более достоверен, что светило было видимо вблизи от Солнца среди бела дня и без помощи подзорной трубы.

Твердые ядра не только существуют у некоторых комет, но даже удается измерить их величину. Так, нам известны различные диаметры ядер, начиная от одиннадцати — двенадцати лье у комет 1798 и 1805 годов (Гамбар) до трех тысяч двухсот лье у кометы 1845 года. Следовательно, ядро этой последней превосходит по величине земной шар, так что в случае столкновения перевес, пожалуй, оказался бы на стороне кометы.

Что касается некоторых наиболее замечательных туманностей, величина которых была измерена, то она колеблется от семи тысяч двухсот до четырехсот пятидесяти тысяч лье.

В заключение мы скажем вместе с Араго — в мире существуют или могут существовать:

Во-первых: кометы без ядра.

Во-вторых: кометы с ядром, по всей очевидности прозрачным.

В-третьих: кометы, блистающие ярче планет, с ядром, по-видимому, плотным и непроницаемым.

А теперь, прежде чем говорить о возможных последствиях встречи между Землей и одним из этих светил, следует заметить, что даже без прямого столкновения могут произойти при этом весьма необычайные явления.

В самом деле, встреча на близком расстоянии с кометой значительной величины и массы не лишена опасности. Если ее масса ничтожна, нам нечего бояться. Так, комета 1770 года, приблизившись к Земле на шестьсот тысяч лье, ни на секунду не изменила длительность земного года; напротив, влияние Земли замедлило на два дня время обращения кометы.

Однако, в случае если массы обоих небесных тел были бы равны, если комета прошла бы всего в пятидесяти пяти тысячах лье от Земли, она удлинила бы земной год на шестнадцать часов пять минут и увеличила бы на два градуса наклон эклиптики. Возможно также, что по дороге она похитила бы Луну.

Наконец, каковы были бы последствия в случае столкновения? Мы это сейчас узнаем.

Либо комета, слегка задев земной шар, оставила бы там часть своей массы, либо оторвала бы несколько частиц от Земли (как это случилось с Галлией), либо, наконец, слилась бы с Землей, образовав на земной поверхности новый материк.

Во всех трех случаях тангенциальная скорость движения Земли оказалась бы внезапно нарушенной. От чудовищного толчка живые существа, деревья, дома швырнуло бы по направлению движения Земли со скоростью восьми лье в секунду, с какой мчала их до толчка Земля. Моря вышли бы из берегов и затопили бы сушу. Расплавленные массы из центра земного шара пробили бы земную кору, стремясь вырваться наружу. Земная ось переместилась бы, и старая линия экватора сменилась бы новой. Наконец, скорость движения Земли затормозилась бы, вследствие чего центробежная сила перестала бы уравновешивать силу притяжения. Солнца, Земля полетела бы прямо по направлению к Солнцу и через шестьдесят четыре с половиной дня упала бы на него и расплавилась.

Если же применить теорию Тиндаля о том, что тепло есть не что иное, как вид движения, то скорость Земли при внезапном ее нарушении механически превратилась бы в тепло, и тогда под воздействием температуры, доходящей до миллионов градусов, Земля испарилась бы в несколько секунд.

Однако покончим с этим кратким обзором, — имеется двести восемьдесят один миллион шансов против одного, что столкновение между Землей и какой-нибудь из комет не произойдет никогда.

«Разумеется, это так, — как сказал впоследствии Пальмирен Розет, — разумеется, это так, но мы вытянули белый шар!»

«Вы находитесь на моей комете!» — таковы были последние слова, произнесенные профессором. После этого, нахмурив брови, он обвел своих слушателей грозным взглядом, как будто кто-нибудь из них собирался оспаривать его права собственности на Галлию. Может быть, он даже спрашивал себя, по какому праву эти незваные гости, толпившиеся вокруг него, водворились в его владениях.

Между тем капитан Сервадак, граф Тимашев и лейтенант Прокофьев хранили молчание. Наконец-то они узнали истину, постигнуть которую стремились с таким упорством. Читатель помнит, какие гипотезы были приняты ими одна за другой после долгих и серьезных обсуждений: сначала изменение оси вращения Земли и перемещение двух стран света — востока и запада, затем — осколок, отделившийся от земного сфероида и улетевший в пространство, наконец — неведомая комета, которая, слегка задев Землю, увлекла за собой часть земной поверхности и мчит теперь ее обитателей куда-то в звездные миры.

Прошедшее они знали. Настоящее — видели, ощущали. Каково же будет будущее? Предвидел ли его ученый чудак? Ни Гектор Сервадак, ни его спутники не решались задать профессору этот вопрос.

Пальмирен Розет, напустив на себя важный профессорский вид, казалось, ожидал, что посторонние, собравшиеся в зале, будут ему представлены.

Гектор Сервадак, чтобы задобрить раздражительного и обидчивого астронома, тут же приступил к церемонии.

— Его сиятельство граф Тимашев, — сказал он, представляя своего спутника.

— Добро пожаловать, граф, — приветствовал его Пальмирен Розет с благосклонным видом хозяина, принимающего гостей у себя в доме.

— Господин профессор, — заявил граф Тимашев, — я попал на вашу комету не совсем по доброй воле, но тем не менее весьма вам признателен за гостеприимство.

Гектор Сервадак, оценив иронию этого ответа, слегка усмехнулся и продолжал:

— Лейтенант Прокофьев, командир шкуны «Добрыня», на которой мы совершили плавание вокруг Галлии.

— Кругосветное плавание? — живо переспросил профессор.

— Именно кругосветное, — подтвердил капитан Сервадак.

Затем продолжал: