А потом сигареты как назло закончилась. Федя скинул ее в пепельницу и пошёл в казарму, смотреть не встал ли кто нибудь, пытаясь добраться до кровати. Все было точно так же. Артур, Паша, Матвей и Слава нажрались куда сильнее остальных. Оссобенно сам Артур. В своем пьяном порыве, он становился очень агрессивным, хотя пьянел он медленно. Он выпил около десяти бутылок, пока не начали появляться характерные признаки орьянения, а остановился он на 29 бутылки, обещав, что выпьет тридцать. Однако, он пошатнулся и упал на пол. Федя тогда сидел на верхней койке не мешая торжеству. Вся эта сцена показалась ему омерзительной, хотя это именно он накрыл Артура одеялом, чтобы он не простыл. В голове гудело и у него, он бы и вовсе не пил, но спорить с пьяными товарищами оказалось труднее чем он думал. Даже Саша подрастерял былое благоразумие, которым был известен и под конец пьянки уже не дойти до кровати и уснул на полу. Возможно по этой причине Гриша пил на кровати, ведь сейчас он спал рядом с пивными следами на одеяле и наволочки. Он успели впитаться, по этому мышам в прачечной предстоит работа.

Чуть более культурно выпили Юля, Андрей, Тагир, Полина и Гаврила. Они хотя бы не валились в пьяном угаре, хотя Андрей уснул сидя, облокотившись на плечо аристократа и сейчас мирно храпел. Милая сцена.

Все это напоминало улицы нищих кварталов на сервере Чарклина, небольшого баронства на востоке, которым управлял Павел Шолохов, очень дальний и малозначимые родственник короля. Даже царская фамилия ушла в какой-то момент от этой ветки семьи. Денег в баронстве не водилось никогда, да и если были, на благоустройство земли их не тратили, а оседали они преимущественно в карманах. Основная экономика всего баронства была теневая. Оттуда поставляли огромное количество нелегального оружия, наркотиков, продавались рабы и шлюхи. Кабаки, проституция и прочий нелегальный и полулегальный бизнес составлял восемьдесят пять процентов всего производимого товара на баронства. А ведь когда-то, это был тихий край, до череды убийств в 3765 году, что положило началу всей это тьме. Никто точно не знает кто, но в общей сложности было убито 279 котов… Убийства происходили на протяжении полутора века, пока не прекратились резко. Жертвами становились преимущественно фермеры или иногда сторожа на ночной смене. Обычно их находили с отрубленными пальцами. Спустя двадцать пять лет, после прекращения череды, на месте стройки нового жилого района в земле было найдены все эти пальцы, уже ставшие огромными белыми тощими костяными червями.

Федя вырос в этом месте за станком. Работал он из собственного удовольствия. Его отец, не без известный изготовитель оружия, рассказал сыну о огнестрельном оружии все в мельчайших деталях, будучи уверенным, что он унаследует его империю. Но этого не случилось. Нет, Федя был крайне способным учеником, но самый большой их завод подожгли конкуренты, а после разорили ещё несколько. В череде пожаров погибло большое количество рабочих, но это даже не попало в газеты. Их империя рушилась и отец Феди сдал свои оставшиеся заводы и оружия, в обмен на свою защиту. Пока его защита работала, но Федя боялся, что когда нибудь отец не проснётся, а из его груди, будет торчать рукоятка ножа, напоминая одинокий телеграфный столб на пузатом холме.

М-да. Туманная история… Совсем как дым от Аделаиды.

Лев проснулся последним. Голова болела настолько сильно, что он ещё какое-то время просто лежал на полу, не в силах подняться. Затем он промямлил что-то недовольно. Гаврила услышал его и подняв за плечо, положил его на кровать.

— Довольный какой. — сказала Юля.

Он лишь ей улыбнулся, причем искренне и широко. Сейчас было слишком больно думать, чтобы ей что то ответить. А самое лучшее Она пропала! Какое чудесное утро, когда никто не лезет в твою голову и не лезет в твои мысли! Прямо таки мир казался лучше. Свободнее что ли.

Сразу нахлынул поток воспоминаний, о былых попойках. Что он тогда только не пил. Порой и не всегда спиртное, а токсичные вещества. Назвал бы его кто нибудь токсикоманом лет двадцать назад, то попали в точки. Деньги на алкоголь были, но уже когда сидишь на других веществах опьянение от алкоголя казалось лишь обязательным режимом, это как накрыть нас стол перед тем как сесть за него. Это было обязательно. Я не буду, говорить, что он тогда пил и нюхал, однако должен сказать, что бросить это без чужой помощи не мог семь лет. Он валялся среди пачек клея и и свежих газет, нюхая токсичный запах чернил.

Сейчас это было в прошлом, но оторваться от бутылки он так и не смог полностью. Это мешало идеалу, да. Но у него был свой идеал. Пускай выпивающий, но все таки не наркоман и не курильщик. Однако он никогда не курил, чем даже гордился, косо смотря на остальных за кем замечал эту привычку. Ему казалось, что он лучше их, перед тем, что может устоять от этой вредной привычки. Чужие недочёты казались куда хуже, чем свои.

— С новым годом… — сказал он, улыбнувшись неизвестно кому.

Слава уже к тому моменту смог встать.

— С новым годом! — крикнул Гаврила и Слава схватился за свои бедные кошачьи уши. В такие моменты хотелось быть глухим.

— Гаврил… Говори тише. — сказал он щурясь.

— А-а. Хорошо. — сказал он громким полу-шепотом— с праздником двенадцати рук, счастья, удачи! Ура!

Слава покивал и пошёл дальше к кулеру, налил стакан воды и пощурился от булькающего звука и выпил ещё два или три стаканчика. А потом он пошёл в курилку и закурил.

— Гриша. Гри-иш..! — сказал Гаврила нависнув над спящим. — Гриша! — он уже хотел его пихнуть.

Глаза Гриши открылись неестественно быстро для того, кто вчера напился до чёртиков. Зрачок съежился и он прищурился.

— С новым годом Гаврила… — сказал он не поворачиваясь.

— И тебя, но я хотел ещё спросить о учёбе. Ты согласился пару дней назад… Я бы хотел начать завтра. Ты сможешь? — сказал он. Голос у него был как у ребёнка, что просит подарок у родителей

Гриша повернулся, хотел пошутить, что он не собирается никуда уходить и конечно поможет. Но посмотрел на Гаврилу и уставился ему в глаза. Столь серьезный взгляд он никогда не видел. Глаза будто бы углубились внутрь черепа, брови чуть нависли, зрачки стали как дрели, сверлили до глубины души. Гаврила будто повзрослел на пол тысячи. Гриша испугался, былое спокойствие