На протяжении столетий основой аграрного средневекового общества являлись пастбища, лес, виноградники, поля. Аббатство Сен-Жермен-де-Пре, владевшее в Париже тем, что станет потом VI и VII округами столицы, имело в своем распоряжении 17 тысяч гектар пахотных земель, которые обрабатывались арендаторами, тоже получавшими прибыль, но выполнявшими различные услуги и повинности, и 6400 гектаров, обрабатываемых собственными руками. Цистерцианское аббатство в Дюн во Фландрии имело 10 тысяч гектаров пахотных земель и создало 25 «риг». Во Фландрии средняя площадь норбертинских владений составляла от 50 до 100 гектаров. Для «риг» цистерцианцев типична территория в 200—300 гектаров, в конце XII века аббатство Вилле-ла-Виль насчитывало 15 таких подворий. В среднем, цистерцианское аббатство владело примерно двумя тысячами гектаров пахотных земель, а пастбищ и лесов – еще больше.

Владения монастыря Гран-Сен-Бернар в XIII веке состояли из бенефициев, протянувшихся от Лондона до Апулии на расстояние более 2000 километров. В Италии весь регион Абруццо находился в подчинении у трех аббатств. Аббатство Фарфа контролировало около 700 церквей, два городка, более 130 замков и фортов, 7 портов, 8 соляных копий, более 800 мельниц, 135 деревень. Оно было столь могущественным, что его армия в начале X века смогла семь лет противостоять сарацинам. (Тем не менее в XIII веке Фарфа потеряло свое экономическое и духовное величие и переживало денежные затруднения.)

Земля обрабатывалась полосами длиной в 200 и шириной в 5 метров. Каждая полоса пашни отделялась от других травяным гребнем, образуемым плугом при его повороте в конце каждой борозды. Получалась тропинка с правом прохода. Границы полей указывал соломенный факел, то есть клок соломы, накрученный на палку. Пахали на лошадях или быках. В некоторых кельтских общинах монахи так стремились к умерщвлению плоти, что сами впрягались в плуг. До жатвы поля обносили оградой, чтобы туда не пробрался скот. После сбора урожая ограды сносили, и скотина могла пастись на полях до следующего сева, заодно удобряя землю навозом. То же самое касалось и лугов.

Сеяли различные зерновые, в основном озимые: овес, ячмень, рожь. Овес служил кормом для скота. Постепенно исчезало просо. Соотношение между угодьями варьировалось в зависимости от потребностей, климата и традиций. 24 сеньориальных манса аббатства Сен-Жермен-де-Пре имело 63% лесов и 36% пахоты, а мансы зависимых держателей имели 16 909 гектаров пахотных земель и 177 гектаров лесов.

Жорж Дюби говорит об одном домене, где культуры распределялись следующим образом: 25—30% – овес, 50—60 – вика, 1,5 – горох. 5% – бобы. Командорство тамплиеров выделяло 18 акров под рожь и пшеницу, 24 – под ячмень, 15 – под овес, 14 – под горох и 6 акров – под вику. Здесь также культивировали ранний сорт ячменя. Применяли смешанные посевы, например суржу (смесь пшеницы и ржи). Солома таких посевов была гораздо лучше, и к тому же, если один сорт погибал, то второй все равно мог взойти. Как мы говорили, мука тоже чаще всего была смешанной.

«Мы склонны считать, – пишет Р. Латуш, – что на землях Сен-Жермен-де-Пре, как и во многих других местах Северной Галлии, уже практиковался трехлетний севооборот: год земля лежала под паром, затем сеяли зерно, затем – смесь, обозначавшуюся в латинских источниках словом tremissium». Она состояла из пшеницы, ржи, овса, гороха, вики и других злаков, убиравшихся еще зелеными и шедших на корм скоту.

Трудно или почти невозможно получить точное представление об урожайности всех этих культур. Когда св. Бернар говорит о земле, которая дает сто на один, то здесь он скорее поэт, нежели крестьянин. Некоторые имеющиеся у нас цифры позволяют вычислить урожайность: четыре к одному для овса, восемь к одному для ячменя. А некоторые тексты сообщают даже об урожайности более чем двенадцать к одному.

Но в любом случае земледелие было ненадежным, зависящим от болезней и погодных условий. Хранение зерна, похоже, вплоть до начала XIX века создавало неразрешимые проблемы. Постоянно возникала нехватка продуктов. Голод и его верные спутники – эпидемии – часто стучались в дверь к крестьянину. В некоторые годы монахи тоже страдали от голода почти наравне со своими прихожанами.

Безусловно, корчевать лес – хорошее дело… Но следовало еще и сохранить его как можно дольше. В лесу рубили дрова для отопления, брали материал для строительства, дерево использовали для различных хозяйственных изделий и обуви. Нельзя также забывать о «шестах, жердях, подпорках, столь необходимых для виноградников», упоминаемых в тексте 1107 года. Лес оставался местом выпаса скота, особенно свиней во время сбора желудей. Специальное постановление предписывало порядок выпаса: сначала – свиньи монастыря, затем – короля, потом – сеньоров, потом – коммун, и напоследок выпускаются свиньи, принадлежащие… университетам.

В лесу водились дикие животные, без мяса которых не могли прожить дворяне: охота была не только спортом и удовольствием, но и необходимостью. Монахи тоже иногда охотились, хотя «это занятие едва ли приличествовало их званию и положению». Отнюдь не бесспорное мнение.

В лесу много и других полезных «ресурсов»: плоды букового дерева, орехи, из которых делали масло, мох и сухие листья, служившие подстилкой для скота, дикий хмель, грибы, ягоды – брусника и черника, «плоды диких фруктовых деревьев – яблоки, груши, рябина-ария, терновые ягоды, – и сами эти деревья, которые использовались для прививки в садах» (М. Блок). Неудивительно, что сеньоры, миряне и церковники пеклись об охране лесов от грабительских вырубок, от расхищения деревьев, от частого выпаса скота или тайного сбора желудей.

Лес следовало использовать рационально. Образцом в этом отношении могут служить правила картезианцев. У них предусмотрено все: оборот вырубок леса каждые 60 лет во избежание чрезмерного истребления леса, использование дерева для монастырских срубов, потому что в ложбине «дерево нисколько не искривлено порывами ветра», «для мачт королевского флота», для производства угля…

Очень часто монахи прекращали корчевание леса и охраняли его. В связи с систематическими посадками елей и бука бенедиктинцы Аква Белла смогли назвать свой монастырь Валломброза (буквально «Долина лесной поросли»). Самый старинный свод правил использования лесных угодий принадлежит монастырю Мармутье, он датируется примерно 1144 годом.

Дефицит кормов ограничивал возможность содержать в хлеву большое количество животных всю зиму, вследствие чего и удобрение земли навозом было недостаточным. Поэтому каждый третий год землю оставляли под паром или же сеяли попеременно на выгоревших участках. Трехлетний севооборот ввели, несомненно, цистерцианцы.

Практиковалось использование мергеля. Премонстранты специализировались на добыче торфа, используя так называемый фламандский заступ, скорее всего, выгнутый. Монахи были инициаторами устройства прудов, на дне которых скапливался ил. Периодически эти пруды осушали и на их месте засевали уже подготовленную землю. Эти же пруды в определенные периоды служили живорыбными садками.