— Бризи, —  сказала Кэтти-Бри.

— Да, верно. Сестры-драконицы действительно любят летать высоко, где дуют сильные ветры. Не бойся, у нас есть седла с привязями...

Она остановилась, заметив, что Кэтти-Бри улыбается.

— О чем ты? —  спросила Саван. —  Там, наверху, действительно дуют сильные ветры.

— Я думаю, она имеет в виду это имя, —  заметила Пенелопа, хотя, казалось, она была не менее озадачена тем, что Кэтти-Бри нашла таким забавным.

— Имя?

— Моя дочь, — сказала Кэтти-Бри. — Она решила больше не отзываться на Бри. Мы должны называть ее Бризи. По крайней мере, в семейном кругу, хотя я подозреваю, что отказ не будет стоить вам —  ни одному из вас —  труда.

— Она упрямая, —  согласилась Пенелопа.

— Упрямая? —  Саванна немного помолчала, обдумывая это, затем одобрительно кивнула.

— То, что делает дядя Пайкел, только с ним и с ней, это потрясающе.

Все трое рассмеялись над этим.

— Ладно, —  согласилась Саван. — Очень хорошо, тогда пусть будет Бризи, и твоя маленькая Бризи совершит славную поездку со мной обратно в монастырь Желтой розы, если ты согласна.

— Я не уверена, что понимаю, —  сказала Кэтти-Бри, вызвав удивленные взгляды как Магистра Саван, так и Пенелопы.

— Она будет в полной безопасности, я уверяю...

— Конечно, она будет, —  немедленно ответила Кэтти-Бри, ее тон и выражение лица ясно давали понять, что у нее нет ничего, кроме доверия к монахам. — Просто это сложно…

— Что ты скучаешь по Дзирту и чувствуешь вину за то, что позволила ему уйти во тьму без тебя, —  вставила Пенелопа.

Кэтти-Бри бросила на нее сердитый взгляд, подтверждая, что волшебница Гарпелл была права.

— Потому что ты должна быть там с ним, —  настаивала Пенелопа, и на лице Кэтти-Бри появилось удивление.

— Насколько я понимаю, причина, по которой ты вернулась к этой жизни несколько лет назад, заключалась именно в том, чтобы вести эту битву бок о бок с Дзиртом До'Урденом, —  добавила Саван.

— Я вернулась, чтобы сразиться с аватарой Ллос на службе моей богини Миликки, —  ответила Кэтти-Бри. — И я так и сделала.

— Это не часть той же битвы? —  спросила Пенелопа.

— Я не знаю, но все изменилось.

— Из-за твоего ребенка, —  сказала Саван.

— Конечно, и потому, что мои отношения с Миликки, и более того, отношения Дзирта с Миликки изменились.

— Из-за ребенка, —  заявила Пенелопа.

— Бризи, —  сказала Саван с обезоруживающей улыбкой, снижая напряжение в комнате.

— Конечно, это так, —  признала Кэтти-бри.

— Но не из-за ее безопасности, —  заявила Саван.

— И не для ее обучения, —  добавила Пенелопа.

— Ты боишься, что она тебя не вспомнит, —  сказала Саван. — У каждого родителя бывают такие моменты страха, и у каждого дедушки с бабушкой, конечно. Мысль о том, что вы станете просто отдаленным шепотом для ребенка, которого вы так нежно любите, не утешительна. Я уверена, что Дзирт с тяжелым сердцем отправился навстречу своей судьбе, потому что, несомненно, он чувствует то же самое, что и ты сейчас.

— И я здесь, чтобы убедиться, что Бризи узнает о нем, если он не вернется, —  сказала Кэтти-Бри.

— Как будто король Бренор позволил бы этому случиться! —  сказала Пенелопа. — Или Реджис и Доннола, или Вульфгар. Или любой из нас.

— Ты предлагаешь мне отправиться в Мензоберранзан?

— Вряд ли, —  сказала Саван. — Но мы показываем тебе, что такая возможность есть, если ты решишь отправиться. Не бойся за Бризи, не больше, чем за Дзирта. У нее много тех, кто любит ее, многие видят в ней обещание, многие любят ее родителей. Если бы не Бризи, где бы сейчас была Кэтти-Бри?

— Изгоняла и уничтожала демонов в Мензоберранзане.

— И со всем, что мы только что обсуждали?

Кэтти-Бри пожала плечами и покачала головой. Ее сердце говорило ей идти и не идти одновременно.

— Если ты решишь пойти, у Громфа есть предмет, известный как маска Агатхи, —  сказала Пенелопа. — Ее отдали Артемису Энтрери, но он отказался отправиться в Подземье с Джарлаксом.

— Я ценю все, что вы обе хотите сказать, но мне нужно о многом подумать. Не увозите пока мою дочь. Я не уверена в своем выборе, и еще меньше уверена в том, как мне следует попрощаться с ней, если я решу уехать.

— Не расстраивайся, подруга, —  сказала Саван, но эти слова были не более чем далеким шепотом для Кэтти-Бри, которая была по-настоящему растеряна. Она нашла Бризи и удалилась в свою комнату со своим ребенком.

Размышляя.

Громф медленно закрыл крышку великолепного гроба в потайной боковой комнате особняка, который он построил в пространственном кармане, доступном из его покоев в Главной башне Тайн. Особняк теперь был постоянным сооружением, укрепляемым ежедневными обновлениями, которые Громф накладывал в течение года. Вход, защищенный множеством оберегов и заклинаний против обнаружения, был хитроумно спрятан за потайным книжным шкафом в отведенных ему комнатах.

Десятки тысяч золотых монет были потрачены на сооружение этого саркофага, не говоря уже о физической и эмоциональной боли, которую испытал Громф, создавая то, что лежало внутри него.

Снова зазвенели куранты, мелодия была чистой, ритм печальным.

Со вздохом Громф покинул комнату и двинулся по темному коридору, затем вверх по лестнице, чтобы пройти сквозь стену, которая только казалась стеной, и выйти через стеклянную витрину, заполненную иллюзорными безделушками, в столовую своего фантастического дома. Дюжина почти полупрозрачных, призрачных фигур двигалась вокруг, накрывая на стол для гостей, которые, как он ожидал, прибудут этой же ночью.

Один призрачный слуга медленно приблизился к нему. В то время как другие были одеты так, как можно было бы ожидать от официантов или поваров, на этом был строгий костюм, который можно увидеть при дворах знати в Глубоководье.

— Прибыл лорд Пэрайс Ульфбиндер? —  спросил Громф.

Слуга кивнул, и Громф вздохнул с облегчением. Ему нужно было поговорить с этим человеком, лордом Шадовар и доверенным жителем реконструированной Главной башни, наедине, и он опасался, что вечно любопытная и проницательная леди Авельер может прибыть в особняк раньше Пэрайса.

Громф пришел к убеждению, что Авельер знала, что что-то происходит. Он чувствовал себя виноватым за то, что обманул