И вот в этих записках промелькнуло смутное упоминание о фамильных княжеских драгоценностях, которые хранились там же, в смоленском поместье. Камердинер написал, что князь слишком затянул с отъездом из имения, в округе появились передовые разъезды французов. В таких условиях везти с собой драгоценности было чрезвычайно опасно, и князь спрятал их в «потаенном месте», рассчитывая вскоре вернуться с русскими войсками и забрать свои сокровища.

Записи камердинера обрывались на самом интересном месте.

Лидия заинтересовалась судьбой князя, углубилась в архивные изыскания и нашла упоминания о нем в записках предводителя дворянства Смоленской губернии.

Там подтвердились слова камердинера: при наступлении французов старый князь Гагарин задержался с отъездом и выехал из имения, когда французы были уже совсем близко. Он миновал передовые разъезды и рассчитывал добраться до Москвы, однако человек предполагает, а судьба располагает.

Доехать до Москвы старому князю было не суждено, в пути он заболел лихорадкой и скончался.

Значит, его драгоценности, судя по всему, так и остались в смоленском имении…

Возможно, Лидия не обратила бы внимания на эти записи, если бы не слышала в детстве от своей прабабки, урожденной княжны Гагариной, о бесценных гагаринских бриллиантах, утерянных во время войны с Наполеоном.

Тогда она воспринимала эти рассказы как бабушкины сказки, но теперь, сложив два и два, поняла, что во всей этой истории есть зерно правды. Возможно, драгоценности, спрятанные старым князем в «потаенном месте», так и пролежали там без малого два века.

Лидия всерьез занялась исследованием этого вопроса.

Драгоценности Гагариных заинтересовали ее не столько из-за своей рыночной цены, сколько из-за того, что ей хотелось как можно больше узнать о своей аристократической родне.

Лидия работала в архивах, несколько раз ездила в Смоленск и там, даже не в самом Смоленске, а в небольшом городке Демидове, в полузаброшенной библиотеке, нашла материалы, пролившие свет на загадку гагаринских бриллиантов.

Во-первых, она нашла в дальнем углу библиотеки план смоленского имения князей Гагариных и чертежи помещичьего дома. И во-вторых, совсем уже среди хлама, приготовленного к уничтожению, ей попался старинный псалтырь, потрепанный и поеденный мышами, на страницах которого, между строчками старославянского текста, она увидела сделанные от руки записи.

Почерк показался ей знакомым, она сравнила написание отдельных букв и поняла, что перед ней недостающий фрагмент записок старого княжеского камердинера.

Буквы были неровными, корявыми, Лидия разобрала записи с трудом и поняла, что это именно та часть записей, которой недоставало в найденных прежде материалах, записи, посвященные последним дням перед отъездом из смоленского имения.

Она пересняла эти записки, на всякий случай сфотографировала и часть планов гагаринского имения. Затем она вернулась в Петербург, чтобы сопоставить найденный фрагмент воспоминаний с тем, который хранился в архиве.

Позже она хотела еще раз вернуться в Демидов, чтобы продолжить работу в библиотеке, но судьба сыграла с ней злую шутку: через неделю после ее возвращения в Петербург в демидовской библиотеке из-за неисправной электропроводки вспыхнул пожар, и старое здание сгорело вместе со всем содержимым.

Лидия между тем расшифровывала записки княжеского камердинера, и ей становилось все яснее, что именно здесь описано, как камердинер с князем перед отъездом спрятали фамильные драгоценности.

Тут она случайно узнала, что теми же материалами интересуется еще один человек. Она сталкивалась с ним в архивах и библиотеках, ловила на себе пристальный взгляд, чувствовала его настороженное внимание.

Фамилия этого человека была Гагарин, и он обычно говорил знакомым, что происходит из княжеской семьи, однако Лидия скоро выяснила, что этот человек – потомок не старого князя, а кого-то из его слуг: как известно, помещики, давая своим крепостным вольную, часто вместе с ней давали им и собственную фамилию.

Игорь Гагарин, как звали этого человека, пользовался в научных кругах дурной славой. Он за большие деньги подбирал бывшим уголовникам знатных предков, несколько раз был замечен в плагиате, более того, воровал и перепродавал архивные документы. И вот этот человек связался с Лидией и предложил ей объединить усилия, чтобы найти сокровища старого князя.

– Мы с вами родственники, – сказал он, – и имеем права на эти бриллианты…

– Мы с вами вовсе не родственники, – резко ответила ему Лидия. – Ничего общего с вами я иметь не хочу!

– Ну, как знаете… – угрожающе проговорил Игорь. – Я хотел поступить с вами по-родственному, по-честному, но раз вы не хотите… Имейте в виду: с вами или без вас, но я бриллианты найду!

Буквально на следующий день после этого разговора у Лидии украли портфель с бумагами. Ничего ценного там не было, но Лидия забеспокоилась. Она перенесла все записи старого камердинера и планы смоленского имения на специальный носитель и спрятала его в надежном месте. Мужу она об этом сказала, но между делом, не слишком акцентируя его внимание, чтобы не беспокоить его лишний раз. Узнав, что ей угрожали, он бы, конечно, страшно разволновался и запретил ей заниматься любимым делом.

И тут с Лидией случилась трагедия.

Машину, в которой она ехала, остановили фальшивые гаишники. Авто угнали, а хозяйку выкинули из нее на дорогу, да так неудачно, что она сломала шею и скончалась, не приходя в сознание.

Муж Лидии, Сергей Сергеевич, очень тяжело переживал смерть жены. Он начал посещать психотерапевта, и тут, под гипнозом, Синицкая узнала от него об исторических изысканиях покойной жены, а также о том, где она спрятала свои записи.

С ней уже связывался Игорь Гагарин, который пытался найти пропавшие записи Лидии. Он предложил Синицкой долю, и они быстро нашли общий язык.

Раз в неделю Нелли Дмитриевна как консультант посещала частную психиатрическую клинику. Там она увидела Алену, которая чем-то напоминала покойную жену Сергея Сергеевича.

План быстро созрел в голове Синицкой.

Продолжая сеансы психотерапии с Румянцевым, она все больше и больше узнавала о его покойной жене: ее привычки, манеры, любимые мелодии, характерные слова… Теперь ей ничего не стоило так подготовить Алену, чтобы Сергей Сергеевич принял ее за воплощение своей любимой жены и влюбился в нее.

Алене нужно было только проникнуть в дом к Румянцеву и украсть записи Лидии.

– Дальше ты все сама знаешь! – проговорила Нелли Дмитриевна, делая шаг вперед. – Ты нашла эти записи и должна была передать их мне на той вечеринке. Но вместо этого ты куда-то пропала. Что случилось? Я ведь дала тебе визитку с номером телефона и велела в любом случае звонить мне.

Синицкая подошла к концу своего рассказа. Она говорила тихо, медленно, монотонно, и этот голос постепенно завораживал, подчинял Анну. То, что не удалось Нелли Дмитриевне сразу, она сделала постепенно, исподволь – девушка почти впала в гипнотическое состояние. Заметив это, Синицкая шагнула вперед, схватила ее за левую руку, разжала ладонь и выхватила картонный квадратик.