Улыбка пропала с лица Ланы. Она кивнула.

Когда они подошли ко входу в метро, пошел дождь.

– Иду, иду! – раздался голос за деревянной дверью. – Вы думаете, что я еще умею бегать сломя голову? Напрасно вы так думаете…

Скрип ключа, поворачиваемого в замке.

– …Годы, когда я был бодр и шустр, давно ушли.

Дверь открылась, и Лана увидела невысокого старичка с лицом, похожим на сморщенное яблоко. Левый глаз затянула катаракта, правый же добродушно щурился. Редкие седые волосы топорщились во все стороны. В руках человек, которого Виктор по пути называл «ходячей энциклопедией», держал чашку.

Открыв дверь и посмотрев на гостей, старичок продолжил свой монолог:

– Даже не знаю, кому сейчас отдать предпочтение: то ли прекрасной молодой даме, преобразившей мою унылую халупу, то ли старому пердуну, который за последние года три ни разу не соизволил зайти к другу. Разрешите мою дилемму, друзья, и разрешите ее мудро! – напыщенно закончила свою речь «ходячая энциклопедия».

– Лучше пропусти нас, и мы послушаем твое бормотание внутри, – мрачно произнес Виктор, но Лана краем глаза заметила, что он все же не смог сдержать легкую улыбку.

– А! Я так и знал. Ты просто понял, что спор разрешится не в твою пользу! – Хозяин квартиры задорно подмигнул Лане здоровым глазом. Затем поставил на маленькую тумбочку чашку и посторонился, пропуская гостей. Закрыв дверь, старичок повернулся к Виктору и обнял его:

– Ну привет, Витя!

– Привет, Леша!

Оба чуть отстранились и несколько секунд смотрели друг на друга. Лане сдавило горло: перед ней стояли самые старые друзья, каких она только видела. Правда, на мгновение их старость отступила, и ей уже несложно было представить себе обоих молодыми и крепкими. Сколькими радостями они делились? Сколько бед они помогли друг другу преодолеть?

Наконец хозяин квартиры повернулся к Лане, нежно взял ее за руку и дотронулся губами до костяшек среднего и безымянного пальцев.

– Как ваше имя?

– Лана.

– А я – Алексей Петрович! Весьма польщен присутствием столь прекрасного создания в моей уродливой обители!

Лана почувствовала, что краснеет.

– Леша, прекращай сыпать комплиментами, ты опоздал лет эдак на сорок, – произнес Виктор и закашлялся в кулак.

– На десять, всего на десять, старый ты циник! – добродушно ответил хозяин квартиры и продолжил: – Судя по вашему виду, там, на улице, разверзлись хляби небесные. На сорок дней и сорок ночей, я надеюсь, воды не хватит.

Виктор посмотрел на Лану с выражением одновременно извиняющимся, раздраженным и немного растроганным. Как будто он стеснялся болтливого друга и неумело пытался скрыть радость от встречи с ним.

Алексей Петрович улыбнулся, глядя на хмурого Виктора, и проговорил:

– Сбрасывайте обувь и скорее проходите в залу, а я тем временем вскипячу воду и заварю вам крепкий чай. Думаю, вы не будете против.

Лана помотала головой, подтверждая, что она совершенно не против. Ей показалось, что учтивый букинист вырвал из ее головы мысль о чашке горячего чая и озвучил ее. Виктор чуть приподнял краешки губ, что, судя по его скверному характеру, заменяло широкую добродушную улыбку.

Алексей Петрович ушел на кухню, а Лана и Виктор, разувшись, прошли в гостиную.

Семидесятилетний Алексей Петрович был заядлым букинистом: гостиная («зала», как ее старомодно и смешно называл хозяин квартиры) являла собой склад пыльных книг, хаотично разложенных по всем углам. Книжный шкаф оказался не только забит книгами, но еще и обложен ими со всех сторон. Толстые тома и тонкие брошюры лежали на полу, на подоконнике, на столике, на пуфике. Казалось, что разобраться в этом беспорядке не сможет никто. Однако, по заверениям Виктора, юркий старичок всегда безошибочно находил необходимые книги с поразительной скоростью.

Виктор показал Лане на диван, приглашая ее присесть, а сам принялся расчищать стул от лежащих на нем книг.

Алексей Петрович вернулся через пять минут, неся перед собой поднос с двумя чашками на блюдцах, двумя ложечками и сахарницей. Подойдя к на удивление свободной от книг тумбочке, стоявшей возле дивана, он поставил поднос. Затем дрожащими руками аккуратно принялся передавать чашки гостям.

Словно продолжая какую-то свою мысль, он сказал:

– Знаете, Лана, каким щеголем был этот хмурый тип? За ним бегали все девчонки с нашего курса!

Лана, подхватив блюдце с чашкой из рук Алексея Петровича, с удивлением посмотрела на Виктора. Она представить себе не могла, что этот желчный старик когда-то мог жить полной жизнью и радоваться этому.

– И, как следствие, обегали меня стороной. А этот юноша, – Алексей Петрович кивнул на Виктора, – всегда этим пользовался.

– Ты до самой смерти будешь мне это припоминать? – спросил Виктор, принял свой напиток и тут же сделал большой глоток горячего чая.

– Пока дышу! – рассмеялся полуслепой старик, глядя на друга, затем вновь повернулся к Лане: – Конечно, все обиды уже поросли плесенью по прошествии лет. Но как я на него обижался тогда! И так было, пока на пятом курсе он не встретил свою Катеньку.

Голос Алексея Петровича приобрел задумчивый оттенок.

– Как Витя любил Катьку! Такого я никогда не видел. Они были созданы друг для друга.

Лана снова взглянула на Виктора. Тот опустил глаза в пол. Плечи заметно напряглись.

Хозяин квартиры грустно произнес:

– Я слишком хорошо тебя знаю и слишком стар, чтобы извиняться. Вижу, тебе до сих пор больно.

Виктор молча кивнул.

Алексей Петрович обвел взглядом гостей и, наконец, сказал:

– Я вас могу развлекать болтовней, пока мое сердце не остановится, но, полагаю, вы пришли не для того, чтобы выслушивать бредни старого библиофила. И, признаться, я сгораю от нетерпения узнать, что же могло объединить в одну команду сварливого старика и прекрасную даму столь юного возраста, если они, конечно, не дед с внучкой, а я точно знаю, что это не…

Алексей Петрович осекся и тут же пробормотал, смущенно улыбаясь:

– Прошу вас, не мешкая, начинайте свой рассказ.

В воздухе повисла пауза. Затем Виктор повернулся к Лане:

– Давай, рассказывай.

По пути сюда Лана ожидала от Виктора расспросов, но старик упорно молчал и лишь время от времени хмуро поглядывал на нее. «Неприятный старик», – решила тогда Лана и бросила попытки разговорить его.

Но теперь этот «неприятный старик» с интересом и нетерпением в глазах ждал ее рассказа. Она окинула взглядом комнату, затем повернулась к сосредоточенному лицу Алексея Петровича и начала:

– Ночью, с понедельника на вторник, я оказалась на Остоженке.