Мы нырнули в боковую улочку. Как только я перестал понукать пустóту, она обессиленно опустилась на корточки, согнувшись и втянув языки в пасть. Истекающее кровью чудовище выглядело хрупким и беззащитным. Медвежата ощутили отчаяние, исходящее от спасшей их пустóты, и принялись обнюхивать ее своими влажными подвижными носами. Пустóта тихонько зарычала в ответ, но это прозвучало почти ласково, и меня охватила нежность к этой троице практически родственников и уж точно товарищей по несчастью.

– Мне неудобно это говорить, – подала голос Эмма, – но это так трогательно.

– Ты еще розовую пачку на нее нацепи, – фыркнул Харон. – Это по-прежнему машина для убийства.

Мы принялись решать, как нам попасть в дом Бентама и сохранить жизнь пустóте.

– Я могла бы закрыть эту рану у нее на шее, – произнесла Эмма, показывая уже начавшую светиться ладонь.

– Слишком рискованно, – покачал головой я. – Боль может вывести ее из-под моего контроля.

– Ей может помочь целительница Бентама, – вмешался Харон. – Главное – поскорее ее к ней доставить.

Моей первой мыслью было добежать до места назначения по крышам. Если бы пустóта не была так ослаблена, она без труда подняла бы нас наверх по стене дома. Но в настоящий момент я сомневался, что она сможет хотя бы идти. Поэтому я предложил смыть с нее краску, чтобы, кроме меня, ее больше никто не видел.

– О нет, сэр, ни в коем случае, – ожесточенно затряс головой Харон. – Я этой твари не доверяю. Я должен ее видеть.

– Я ее полностью контролирую, – оскорбленно напомнил ему я.

– Пока что, – возразил Харон.

– Я согласна с Хароном, – кивнула Эмма. – Ты великолепно справляешься со своей задачей, но что будет, если ты выйдешь в другую комнату или уснешь?

– Зачем мне выходить из комнаты?

– Например, чтобы облегчиться, – хмыкнул Харон. – Или ты планируешь посещать туалет вместе со своей ручной пустóтой?

– Э-э-э, – задумался я. – Возможно, я что-нибудь придумаю.

– Краску никто смывать не будет, – поставил точку в споре Харон.

– Отлично, – раздраженно отозвался я. – Так что же нам делать?

Совсем рядом хлопнула дверь, и в переулок вылетело целое облако пара. Какой-то мужчина вышел на улицу, толкая перед собой тачку. Прежде чем вернуться, он оставил тачку у стены.

Я понял, что дверь ведет в прачечную, и подбежал, чтобы взглянуть на тачку, которая оказалась наполненной грязным бельем. Она была достаточно вместительной, чтобы в ней смог расположиться некрупный человек – или свернувшаяся клубочком пустóта.

Вынужден признаться – я эту тачку украл. Выгрузив содержимое, я заставил пустóту забраться внутрь и прикрыл ее все тем же бельем. Сверху мы посадили медвежат и, никем не замеченные, покатили тачку по улице.

Когда мы подошли к дому, уже почти стемнело. Ним поспешил впустить нас в вестибюль, где нас в тревоге ожидал Бентам. Он не стал утруждать себя приветствиями, а, уставившись на тачку с бельем, поинтересовался, зачем мы привезли мрачей и где, собственно, пустóта.

– Она здесь, – успокоил его я, снимая медвежат и начиная вынимать белье.

Бентам наблюдал за происходящим, держась поодаль. Верхние простыни были белыми, но чем глубже, тем больше крови на них было, на самом дне оказался черный влажный кокон. Я сдернул последнюю, и нашему взгляду предстало маленькое сморщенное существо, скрутившееся в тугой комок. Трудно было поверить, что это создание некогда внушало мне смертельный ужас.

Бентам подошел ближе.

– Боже мой, – произнес он, глядя на окровавленные простыни. – Что они с ней сделали?

– Вообще-то, это сделал я, – произнес я. – Но у меня не было выхода.

– Она собиралась откусить Джейкобу голову, – пояснила Эмма.

– Я надеюсь, ты ее не убил? – вздохнул Бентам. – Мертвая пустóта нам ни к чему.

– Не думаю, – ответил я и велел пустóте открыть глаза.

Она медленно повиновалась. Она все еще была жива, но очень ослабела.

– Но она в любую минуту может умереть, – добавил я.

– В таком случае нельзя терять ни секунды, – заторопился Бентам. – Необходимо немедленно послать за моей целительницей и надеяться, что на пустóты ее пыль тоже действует.

Привести целительницу поручили Ниму, и тот тут же убежал. В ожидании его возвращения Бентам провел нас на кухню и предложил подкрепиться печеньем и консервированными фруктами. Но мы с Эммой так перенервничали, что есть нам совершенно не хотелось. Мы из вежливости приняли угощение, внимательно слушая рассказ Бентама обо всем, что произошло в наше отсутствие.

– Так что все готово, – в заключение произнес он. – Остается только подключить к машине пустóту.

– Вы уверены, что это сработает? – поинтересовалась Эмма.

– Насколько можно быть уверенным в чем-то, что еще ни разу не проверяли, – ответил он.

– Это ей повредит? – спросил я.

Я испытывал странное желание защитить пустóту от излишних страданий, хотя бы потому, что мне стоило таких трудов ее спасти.

– Разумеется, нет, – отмахнулся от моего вопроса Бентам.

Пришла целительница, и при виде ее я едва сдержал возглас изумления. Меня удивила не ее внешность, хотя она, несомненно, выглядела очень необычно. Просто я ощутил абсолютную уверенность в том, что уже где-то ее видел, хотя и не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах это произошло. Точно так же я не понимал, как мог забыть встречу с таким удивительным человеком.

Все ее тело скрывалось под огромным количеством ткани – шали, шарфы, платье и необъятной ширины юбка. Из-под всего этого виднелись лишь ее левый глаз и кисть левой руки, которую сжимал молодой человек с коричневой кожей и большими блестящими глазами, одетый в щегольскую шелковую сорочку и широкополую шляпу. Он вел женщину так осторожно, как будто она была слепой или немощной. Впрочем, у нее, похоже, не было правой руки.

– Меня зовут Рейналдо, – с грассирующим французским акцентом произнес молодой человек. – Это Матушка Пыль, и я говорю от ее лица.

Матушка Пыль наклонилась к Рейналдо и что-то прошептала ему на ухо. Рейналдо посмотрел на меня и произнес:

– Она надеется, что тебе уже лучше.

Только тут я понял, где ее видел – в моих снах или в том, что я принимал за сны, выздоравливая от своих ран.

– Да, гораздо лучше, – растерянно пробормотал я.

Бентам поспешил перейти к делу.