Аналогичных высказываний в частях и соединениях 3-й танковой армии отмечено до 20. По всем отрицательным реагированиям особые отделы НКВД соединений проинформировали командование.

Несмотря на то, что с личным составом частей и соединений армии проработан приказ тов. Сталина, все же отмечены факты трусости, членовредительства и умышленного уклонения от боя со стороны отдельных бойцов и командиров (…).

Всего за указанный период времени расстреляно 24 человека. Так, например, командиры отделений 414 СП, 18 СД Стырков и Добрынин во время боя струсили, бросили свои отделения и бежали с поля боя, оба были задержаны заград. отрядом и постановлением Особдива расстреляны перед строем.

Красноармеец того же полка и дивизии Огородников произвел саморанение левой руки, в совершенном преступлении изобличен, за что предан суду военного трибунала. Имели место факты, когда из-за трусости и панического настроения отдельных командиров, срывались боевые операции, например: в ночь с 31 июля на 1 августа с.г. 176 ТБр самовольно ушла с занимаемого рубежа на восток и этим дала возможность противнику занять выгодные высоты.

Произведенным расследованием установлено, что виновным оказался начальник штаба бригады, майор Максимов, который Особым отделом НКВД арестован и предается суду.

Командир 6 батареи 616 ап, 184 СД, лейтенант Радбиль не выполнил приказание командования дивизии о поддержке наступающей пехоты танков. 30 июля с.г. во время обстрела батареи противником проявил трусость и заявил: «Кто хочет, тот пусть и выводит батарею из-под огня, а я пойду пешком». На основании приказа № 227 сформировано три армейских заградотряда, каждый по 200 человек. Указанные отряды полностью вооружены винтовками, автоматами и ручными пулеметами.

Начальниками отрядов назначены оперативные работники особых отделов. Указанными заградотрядами и заградбатальонами на 7.8.42 г. по частям и соединениям на участках армии задержано 363 человека, из которых: 93 чел. вышли из окружения, 146— отстали от своих частей, 52— потеряли свои части, 12— пришли из плена, 54— бежали с поля боя, 2 — с сомнительными ранениями.

В результате тщательной проверки: 187 человек направлены в свои подразделения, 43 — в отдел укомплектования, 73 — в спецлагеря НКВД, 27 — в штрафные роты, 2 — на медицинскую комиссию, 6 чел. — арестовано и, как указано выше, 24 чел. расстреляно перед строем».

Примечательно, что в чрезвычайно сложной обстановке войны карательная машина военных властей очень быстро находила и расправлялась с теми, кто смалодушничал, проявил растерянность, кто дрогнул. Случаи трусости и паникерства подавлялись беспощадно. И нельзя забывать о том, что невиданный героизм и самоотверженность советских людей только лишь в совокупности с массовым террором на фронте и в тылу сталинскими приказами № 270 (о трусах и дезертирах, сдающихся в плен) и № 227 (Ни шагу назад!), в конце концов способствовали стабилизации обстановки уже в 1942 г.

Всего в 1941–1942 гг. военными трибуналами фронтов и армий было приговорено к расстрелу «за паникерство, трусость и самовольное оставление поля боя» — 157 593 человека.

А об эффективности приказа № 227 говорят следующие цифры:

с 1 октября 1942 г. по 1 февраля 1943 г. в шести армиях (21, 24, 62, 65, 66) Донского фронта было арестовано: в октябре — 94, в ноябре — 49, в декабре — 45, в январе — 15 человек;

осуждено к высшей мере наказания: соответственно 27, 11, 11 человек;

осуждено к различным срокам ИТЛ: 67, 38, 34 и расстреляно по постановлению особорганов перед строем: 107, 56, 47 человек.

Только за 15 дней оперативная группа лейтенанта ГБ Игнатенко задержала и возвратила на поле боя до 800 человек рядового и командного состава, из них 15 человек по постановлению особорганов были расстреляны перед строем.

* * *

В первом периоде войны, на практике, функции особых отделов оказались гораздо шире, чем это регламентировалось официальными документами. Военным контрразведчикам приходилось заниматься и организацией разведки в ближнем тылу противника. Их операции за линией фронта предусматривали проникновение в германские спецслужбы, в полицейские и административные органы немецко-фашистских захватчиков, а также разложение антисоветских военных формирований, созданных немцами из числа белоэмигрантов, предателей и военнопленных. Оперативный состав военной контрразведки направлялся в крупные партизанские бригады для ограждения их от проникновения немецкой агентуры и предупреждения акций в отношении партизан со стороны оккупационных властей.

Таким образом, за полтора года войны было сделано не мало. Но самое главное, Сталин, ГКО и Генштаб РККА практически ежедневно получали необходимое количество информации о реальном положении дел на фронтах. В глазах Сталина военная контрразведка поднялась и после победы под Сталинградом стала представлять собой достаточно грозный инструмент, способный не только информировать вождя, но и контролировать выполнение всех его приказов и директив, а также воздействовать на личный состав подразделений, частей и соединений в самые критические моменты боевых действий, в целях стабилизации обстановки. Несомненная заслуга в этом принадлежит Виктору Семеновичу Абакумову.

1

Виктор Семенович все еще сидел в своем кабинете, периодически погружаясь в воспоминания. Но всякий раз это было мучительно больно. После некоторого профессионального равновесия его охватило неизвестно откуда появившееся волнение, словно мерзкий озноб. Теперь ему показалось, что все было гораздо серьезнее, чем можно было предположить. «Меня перехитрили, сказал он себе, как мальчишку беспризорника; почему я сразу этого не понял? Проклятая самоуверенность. Я же сам окружил себя врагами. Да какими! И все дерьмо, которое мне пришлось собирать годами, стало ловушкой. Допотопной ловушкой. Я, как последняя тварь, поскользнулся на нем. Переиграли, сволочи. Но у меня еще есть шансы отбиться от них. Есть. Это будет, пожалуй, сложно, но я должен их заставить отступить.

Тогда, в сорок первом, Сталин сам позвонил мне и сказал о назначении на должность начальника Управления Особых отделов. В сорок третьем я возглавил СМЕРШ и стал одним из заместителей вождя. Теперь я выполнял только его поручения. Берия оказался в стороне. Мы восемь лет работали вместе. Восемь. Я устраивал его, пока не начались просчеты. В последнее время ему трудно было угодить…»

Абакумов потерял счет времени и решил посмотреть на золотые часы. Прошло уже больше часа. Гора окурков в пепельнице даже удивила его, ведь он столько не курил давно. Тем не менее взял из коробки еще папиросу и нервно закурил. Подумал немного выпить, но тут же отказался от этой мысли. Не хотел накачиваться. Сегодня ему нужна была трезвая голова. Решил немедленно ехать домой на Колпачный переулок, 11. Нужно было поработать с документами и проанализировать ситуацию. Зашита требовала приличного времени. Главное, успеть.