Вассерман!

А еще писательнице вспомнились слова Эсмэ о том, что бывший тренер, жена которого работала дежурной в бассейне, уходил к другой женщине, куда-то уезжал, но вроде бы вернулся в семью, а может, и нет.

Да ведь, судя по всему, Николь и была другой женщиной! Тренер соблазнил молоденькую девушку (а может, это та его соблазнила, обычная история), потом они поженились, но вскоре поняли, что рядом им делать нечего – любовь, как говорится, растаяла в тумане льдинкою. Возможно также, наклонности мсье Вассермана пошли вперекос с извращенными наклонностями Николь. В общем, пара рассталась. Видимо, разрыв был связан с каким-то скандалом, поэтому мужчина уехал.

В любом случае мадам Вассерман вряд ли относится к злодейке-разлучнице Николь (Виктори) настолько дружелюбно, чтобы обсуждать с ней чей-то синяк. Зато понятно, почему они обе даже не смотрели друг на друга, случайно оказавшись в группе туристов. Кстати, вполне вероятно, мадам Вассерман и не узнала Николь в образе юноши, поглощенная созерцанием экспозиции.

Но кто же тогда сказал Виктори Джейби про синяк?

Упираясь в этот вопрос и по-прежнему не находя ответа, Алёна начинала просто-таки бесноваться и потому оставила бесплодные попытки отыскать разгадку. Может быть, удастся подобраться к ней, ответив на другие вопросы?

Например, на те, которые один за другим возникали по поводу мадам Вассерман – в смысле, первой мадам, не Николь-Виктори. Алёна для себя решила их называть Мадам и Виктори, чтобы не путаться.

Так вот, вопросы насчет Мадам. И прежде всего относительно номера телефона, который высветился на дисплее ее «Самсунга».

Алёна заметила всего несколько цифр, но они были как раз те, с которых начинался номер, зашифрованный буквами на автобусном билете. Конечно, возможно, дальше, после увиденных Алёной 06 45 22, шли другие цифры, а не 16 59, но, честно говоря, ей в такое предположение не верилось. А кому поверилось бы?! Вероятность этого предполагала такой уровень совпадений, который казался невероятным даже Алёне Дмитриевой, большой любительнице невероятностей, считавшей, что детектив как литературный жанр основан именно на искусстве совпадений.

Ну, допустим (в ее мыслительном процессе сейчас все было основано на этом магическом слове), номер тот же самый. Он высветился на дисплее, но рядом с ним не было ни имени, ни фамилии, ни какого-то еще слова, означающего звонившего. Значит, либо человек звонил впервые, либо его номер Мадам знала так хорошо, что он не нуждался в сохранении.

Ой, стоп! Нет, человек мог звонить и не впервые, а номер мог не нуждаться в сохранении, потому что не имел для Мадам никакого значения. Такое же тоже возможно? Да запросто! Зато данный номер имел значение для Алёны. Просто потому, что она нашла его на билете в музыкальном ящике. Просто потому, что на нем были написаны волшебные слова – дева Фей.

Интересно, прицепилась бы она к этому номеру, если бы там оказался какой-нибудь невыразительный набор букв? Например, ее собственный телефон смотрелся бы ужасно скучно:

Ж зфО ёзг дв бв.

Да и по-французски тоже уныло:

H iaO gie fc bc

Даже разгадывать неохота! Она и не стала бы.

Но deva fei… Эти чарующие слова, может быть, не имели отношения к французскому, но имели – к полету воображения, столь же странному и болезненному процессу, как любовь. Они-то и заставили Алёну встрепенуться и встревожиться. И ее тревога не иссякала.

Каким образом Мадам связана с обладателем загадочного номера? Кто он? Откуда знает Чжэн?

Да, да, Алёна по-прежнему была убеждена, что мужчина, с которым она говорила, позвонив по расшифрованному номеру, и китаянка из России, пропавшая уборщица из Талле, знакомы. Не зря же Жак Бланкет слышал от Чжэн цифры…

Ах, если бы узнать, кому принадлежит номер, наверное, на очень многие вопросы появились бы ответы!

Вот если бы Алёна была сейчас не в Башне Лиги в Талле, в Бургундии, а в своем Нижнем Горьком, да даже и вообще в России, она непременно позвонила бы начальнику следственного отдела городского УВД Льву Ивановичу Муравьеву, своему не почитателю и не читателю, не поклоннику, а ехидному насмешнику, недоверчивому брюзге, который, несмотря ни на что, иногда помогал ей. Даже, кстати, участвовал в спасении ее жизни[40].

И, конечно, Лев Иванович, всяко издеваясь над причудами Елены Дмитриевны (зная, что она не выносит своего настоящего имени, в паспорте записанного, Муравьев называл писательницу так нарочно), все же выполнил бы ее просьбу. Муравьев привык, что у пресловутой Елены Дмитриевны порой случаются совершенно судьбоносные догадки.

А здесь, во Франции, у нее такого человека нет.

Ну, строго говоря, Диего Малгастадор зимой сего года вполне мог убедиться, что русская красавица на многое способна. Однако это было зимой. Ну вот представьте себе, что вы – французский полицейский агент (ныне жандарм, не суть важно), а вам вдруг звонит скандальная русская особа и требует простучать базу данных мобильной связи всей Французской республики, потому что ей срочно взбрело в голову проверить номер, который был зашифрован на билетике Roissi Bus! Как бы вы прореагировали? Вот то-то же!

Вообще говоря, с билетиком тоже еще предстоит разобраться…

Но чуть позже.

Телефон в Алёнином кармане вздрогнул, завибрировал, хотя и не издал ни звука. Пришло сразу два сообщения от Марины.

В первом находился адрес интернет-сайта, который выглядел так:

http://tonner-sport.fr/

Ну и ну, так просто, Алёна могла бы и сама догадаться!

Второе сообщение содержало вполне ожидаемые сведения и всерьез насторожило нашу героиню…

О боже, ну как же справиться с этими «иголками» и «нитками»?!

Спокойно. Думать надо не обо всех сразу, а в порядке очереди.

Вот сейчас настало время подумать об исчезнувших фотографиях.

Ло-фу, гончар, умелец лепить из глины посуду да смешные, неуклюжие фигурки, был бедным одиноким юношей, до того невзрачным, что на него не хотела смотреть ни одна девушка. А Фей всегда восхищалась вылепленными им фигурками, жалела его и говорила, что рано или поздно найдет ему подругу. Вот и нашла. Те же губы, что целовали Чжу, в губы Ло-фу впиваются… Те же стоны, та же дрожь тела…

Почудилось Чжу, что под его ногами не холодная роса ночная, а раскаленные уголья. Вскрикнул он, пошатнулся. А сзади завизжала, захохотала толпа. Люди жадно глядели на любовников, будто тигры, которые сквозь тростниковые заросли добычу высматривают.