— Это что еще за шрань, вы что тут, меня пытаете, что ли? — спросил Фассин.

— Нет, — ответил человечек, и голос его прозвучал весьма убедительно. — Я это делаю только для того, чтобы привлечь ваше внимание. — Одна его рука двинулась по столешнице.

Кости Фассина заклацали, словно кто-то опять принялся играть на них. Его нервы, теперь уже дважды испытавшие это, решили, что человечек не шутит, что все это довольно чувствительно.

— Ну хорошо, хорошо, — услышал он собственный голос. — Я понял, что за шрань у ваш на уме. Что за срань, — сказал он, пытаясь приспособить правильное произношение к новой своей дентальной раскладке.

— Не ругайтесь, — сказал человечек и снова сделал ему больно.

— Все, понял! — закричал Фассин.

Голова его свесилась на грудь, из носа закапали сопли, изо рта — слюна и кровь.

— Пожалуйста, не ругайтесь, — сказал человечек. — Ругань свидетельствует о нечистых мыслях.

— Скажите мне, какого хуя… что вам от меня надо, — сказал Фассин.

Неужели это все взаправду? Может, он с того самого момента, как встретил К., вернувшуюся с мелководья зновидения, пребывает в какой-то ВР, где ему снится этот сон? Может, такие вещи случаются, если матрица сновидений попалась дешевая, или пиратская, или что-нибудь в таком роде? Неужели это взаправду? Нет, для взаправду слишком уж больно. Он посмотрел на свои ноги и рубчик шортов — они были заляпаны кровью, слизью, соплями. Он различал отдельные волоски на своих ногах — одни стояли торчком, другие прилипли к коже. Он различал поры. Разве это не означает, что все взаправду? Да нет, конечно же. Зновидения, симкарты, ВР — все это вытекает из того факта, что разум не может одновременно сосредоточиваться на разных вещах. Остальное — иллюзия. Человеческое зрение, самое сложное из чувств, каким владеет его вид, делает это вот уже миллионы лет — обманывает разум глазами. Ты думаешь, что у тебя цветное и довольно детализированное зрение в пределах широкого поля, но на самом деле это не так; точное цветовое зрение распространяется лишь на крохотную часть того, что ты видишь, а остальное ты воспринимаешь нечетко, монохромно, реагируя главным образом на движение.

Мозг обманывает себя, притворяясь, будто видит одинаково хорошо в центре поля зрения и на периферии. Хитроумная ВР использует тот же трюк — сосредоточься на детали, и она будет воссоздана для тебя во всех подробностях, но все остальное, чему ты не уделяешь пристального внимания, можно просто не брать в расчет, пока ты на нем не сконцентрируешься: это позволяет не перегружать вычислительные мощности.

Фассин отвел взгляд от своей забрызганной кровью ноги.

— Это взаправду? — спросил он.

Человечек вздохнул.

— Мистер Таак, — сказал он, скользнув взглядом по экрану, — согласно нашим сведениям, вы происходите из уважаемой семьи и в один прекрасный день даже можете стать полезным членом общества. Вам не стоит общаться и жить с теми людьми, с какими вы сейчас общаетесь и живете. Вы все вели себя очень глупо, и люди пострадали от вашей глупости. Вы на самом деле жили в некоем сне, но теперь сон кончился. Официально. Я думаю, вам пора возвращаться домой. Вы так не считаете?

— Где мои друзья?

— Мистер Лифилде, мистер Ресиптисс, миссис Каргин и миссис Хохуэл?

Фассин недоуменно смотрел на него. Черт побери, все те последние несколько месяцев, что он провел здесь, он называл их только по имени. Он подумал, что за этими фамилиями скрываются Тай, Сондж и Мом, но уверенности у него не было. И потом, этот тип назвал четверых, да? Неужели это значит, что они считают и К.? Но она-то в акции протеста не участвовала.

— Их держат в другом месте, или с ними уже разобрались и выпустили, или мы до сих пор ищем их. — Человечек улыбнулся.

Фассин посмотрел на свои руки, закованные в металлические петли. Он попробовал пошевелить ногами, потом наклонился и посмотрел вниз. Ноги у него тоже были закованы. Или связаны. Или бог знает что. Во рту было какое-то странное ощущение. Он провел языком там, где прежде были зубы, проверил еще раз. Наверное, придется носить протезы, пока не вырастут новые. Или улыбаться по-пиратски.

— Почему со мной так обращаются?

На лице человечка появилось недоумение. Он, похоже, снова хотел сделать Фассину больно, но потом раздраженно покачал головой.

— Потому что вы приняли участие в беспорядках с применением насилия, вот почему! — сказал он.

— Но я не применял никакого насилия, — сказал Фассин.

— Вы лично, может, и не применяли, но демонстрация, в которой вы участвовали, определенно вылилась в насильственные действия.

Фассин хотел было поскрести затылок.

— И этого оказалось достаточно?

— Конечно.

— А кто первым применил насилие? — спросил он.

Человечек резко развел руки и зазвеневшим голосом сказал:

— Разве это имеет значение?

Фассин имел в виду: «какая сторона?», но понял, что человечек имеет в виду: «кто из демонстрантов?»

Он вздохнул.

— Слушайте, я хочу вернуться к друзьям, в мое гнездо. Можно? Я ведь ничего не сделал. Мне выбили зубы, а я ничего не могу вам сообщить… ничего… — сказал он.

Он снова вздохнул.

— Когда подпишете вот это, можете идти.

Человечек развернул экран, чтобы Фассин мог видеть.

Фассин посмотрел на то, что должен подписать, на подушечку для снятия отпечатков пальцев и иконку видеокамеры на экране: все это призвано было зарегистрировать, что подписал действительно он (или, точнее, увеличил объем фальшивки, которая после этого займет больше места в памяти).

— Я не могу подписать, — сказал он. — Здесь говорится, что мои друзья — агенты запредельцев и заслуживают смерти.

Человечек закатил глаза.

— Да прочтите же внимательнее. Здесь только говорится, что у вас есть подозрения на сей счет. Ведь не думаете же вы, что вашего слова будет достаточно, чтобы обвинить кого-то в чем-либо, а?

— Тогда зачем я должен это подпи?..

— Мы хотим, чтобы вы их предали! — закричал человечек так, будто ничего очевиднее этого и быть не могло. — Мы хотим, чтобы вы отвернулись от них и стали полезным членом общества. Только и всего.

— Но они мои друзья. — Фассин закашлялся, проглотил слюну. — Слушайте, можно мне выпить воды?

— Нет. Нельзя. И никакие они вам не друзья. Просто ваши знакомые. Да и то едва ли. Вы с ними напивались, накачивались наркотиками, немного болтали, а с некоторыми спали. Все равно скоро каждый из вас пойдет своим путем, и, может, вы больше никогда не встретитесь. Никакие они вам не друзья. Согласитесь.

Фассин в данных обстоятельствах не желал дискутировать о том, что такое дружба.