— И Уолтера, — добавила Карен.

— Верно. Ведь и он может оказаться пленником.

Профессор показал на озерную гладь:

— Я что-то вижу.

— Ага, — подтвердила Шайло. — Драконы приближаются.

Карл открыл дверь машины и замялся.

— Профессор, — сказал он, — не будете ли вы так любезны помолиться за нас?

— С удовольствием.

После того как все склонили голову, профессор возвысил голос, в котором теперь отчетливо звучал его серебряный британский акцент:

— Наш милосердный и могущественный небесный отец, мы взываем к Тебе, потому что отчаянно нуждаемся в Твоей помощи и поддержке. Мы столкнулись с самой страшной опасностью, которую только можно себе представить, — с дьявольскими силами, которые побуждают человечество совершить мириады кощунств, чтобы Ты, как в давние времена, уничтожил этот мир потопом. Но если даже потоп напомнит нам, что Ты будешь тем, кто парит над водами, которые сровняли горы и выкорчевали леса, кто, как не Ты, спасешь нас на ладони своей могучей руки. И мы молим: приди к нам. Подготовь для нас поле сражения. Порази наших врагов. Обеспечь победу мужественному посланцу, будь он в чешуе, человеческой плоти или вооружен лишь силой духа. И мы воздадим Тебе всю славу за великую победу, выживем ли мы или погибнем во имя Господа нашего Иисуса. Аминь.

Карл расправил плечи:

— Мэрилин, ты готова?

Мэрилин извлекла цилиндрическую бутылку и рулон прозрачной клейкой ленты:

— Готова. У меня есть несколько сюрпризов для этой компании.

— Толпа линчевателей? — переспросила Бонни. — Ты думаешь, они зайдут так далеко?

— Ты же слышала ее в книжном магазине. — Билли положил на тротуар их старую одежду. — И я все размышлял об истории со спасением того дракона. — Он отвернулся от Бонни и поковырял ногой кучку песка. — Я начинаю думать… — он сглотнул, стараясь справиться со своим голосом, — что на самом деле мне суждено…

— Погибнуть?

Билли уставился на темное облако, наплывавшее на солнце. Сегодня вроде было куда теплее, он расстегнул нижние пуговицы куртки.

— Я стараюсь не думать об этом. Пусть беспокоится моя задница. Я же считаю — что бы ни случилось, я готов принять это.

Бонни старательно собрала пушинки с рукава:

— Ты боишься погибнуть?

— Я… честно говоря, не уверен. — Пока она стряхивала пушинки с рукава, он смотрел на ее пальцы, тонкие и нежные. — Ты собираешься отговаривать меня?

Бонни поймала последнюю пушинку:

— Нет, Билли. — Она села на край приподнятого тротуара и хлопнула по свободному месту рядом с собой. — Я знаю, времени остается немного, но мы должны поговорить.

Билли сел рядом. Его слегка колотило. Она поставила ноги на тротуар и подтянула колени, одернув подол платья до щиколоток. Ветерок играл ее волосами, и нежные завитки падали на лицо и изящную шею. Она облизала губы и перевела дыхание; корсаж ее платья вздымался и опадал. Белые пуговицы шли по всей длине платья. Белые браслеты окаймляли ее хрупкие, как у ребенка, запястья. У Билли сжалось сердце. От ее удивительной красоты у него перехватило горло.

— Билли, — начала Бонни, умоляюще глядя на него. — Не бойся умереть. Я лучше, чем кто-либо, знаю те ужасные места, сквозь которые тебе пришлось пройти. Трудно представить, насколько благосклонно может быть небо, но я-то видела то, что нельзя описать словами. — Она показала рукой на булыжную мостовую перед ними. — Сказать, что эти улицы вымощены золотом, — это значит оскорбить небесные дороги и слишком вознести золото. Ангел вел меня по одной из таких улиц… — У нее расширились глаза. — Какое это было прекрасное создание! Нам доводилось видеть Стражников, они умеют принимать необыкновенно красивую внешность, но когда ты увидишь подлинного ангела Господнего, ты поймешь, что демоны — гнусные, отвратительные подделки. Помнишь то гнутое дерево в первом круге, дерево познания добра и зла? Так вот, я видела дерево жизни. О, Билли! Фрукты были такими большими, что целая семья могла питаться одним из них, как индюшкой! И когда каждый съедал свой кусок, казалось, оставалось столько же, сколько было в самом начале! Я хотела попробовать кусочек, но ангел, который вел меня, велел подождать. Он сказал, что, стоит мне один раз вкусить на небе, я никогда не смогу вернуться на землю, потому что у любой земной пищи вкус будет как у пыли, и мне лучше не прикасаться к этим райским плодам. И тогда я поняла, что Бог обрек меня на возвращение в это место беды и убожества. Словно кто-то проколол мне кожу и высосал всю радость. — Она вцепилась Билли в рукав, и глаза ее расширились еще больше, словно она продолжала видеть этот мир славы и сияния. — Смотри! Даже после многих столетий Моисей с неподдельным удивлением смотрит на эти каменные скрижали. А вот и Павел с радостью встречает на небесах очередную заблудшую душу, которую привели к Спасителю его апостольские послания. — У Бонни сорвался голос. — И тогда… я увидела Его… И он увидел меня… Он взял меня… — Она сглотнула и плотно обхватила себя за плечи. — Он взял меня на руки и обнял так крепко, что я почувствовала… почувствовала… — Она опустила голову и вздохнула, а когда снова подняла ее, Билли увидел в ее глазах слезы. — И это было самое важное, Билли. Мы оба потеряли родителей, нас били и мучили, и мы вместе прошли через ад. Я даже умерла. И могу сказать тебе… стоит отдать все, что угодно, лишь бы служить Господу.

У Билли увлажнились глаза. Бонни, его ангел небесный дала ему возможность увидеть небеса.

— Я не собираюсь отговаривать тебя. — Она вытерла слезы. — Я стараюсь придать тебе силы сделать все, что ты должен сделать, останешься ли ты в живых или умрешь. Если тебе суждено погибнуть… — она закусила губу и повысила голос, — мне будет очень плохо без тебя… но я никогда… никогда… не усомнюсь в Божьей воле. — Она сжала его плечи, и от нее, казалось, шел палящий жар. — Ты именно тот человек, который воплотит Его волю, Билли. Я знаю, ты способен сделать все, к чему Бог призовет тебя.

Билли почувствовал, как в его сердце вливается мощная волна силы. Он выпрямился и, сидя, наклонился вперед, словно был готов вскочить и приступить к делу. Он смотрел на Бонни, впитывая ее веру и рвение, он видел, как по ее нежным щекам текли искренние слезы. Он поймал пальцем одну из слезинок, и ее тепло наполнило его новой силой. Мозг его был полон сумятицей слов. Позаимствовать ли красноречие у Бонни? Может быть. Но в любом случае мысли его были так выразительны, что он не мог держать эти слова при себе.

— Помнишь, когда мы скрывались от убийц, ты прикрыла меня крыльями, чтобы согреть?

— Помню. Похоже, это было давным-давно.

— А ты помнишь, что я тогда сказал тебе?

Она кивнула, и голос у нее дрогнул.

— «Что бы ни было, это навсегда, Бонни. Я всегда буду твоим другом».

— Я всегда старался поддержать и подбодрить тебя. — Он разворошил стопку одежды и из заднего кармана брюк вытащил лист бумаги. — Но именно ты давала мне силу. — Он медленно развернул лист, на котором была изображена Бонни с распростертыми за спиной крыльями и Экскалибуром в руках, — миниатюрная копия того портрета, который он сделал несколько месяцев назад. — Куда бы я ни направлялся, всегда беру с собой напоминание о том, как ты вручила мне меч, — я хочу сказать, подлинный меч. Истину.