— О, ему просто повезло, вот и все, — с отвращением сказал криминалист. — И мы понятия не имеем, как долго он выискивал этих людей или следил за ними, прежде чем к ним подобраться.

— Но похитители, он нашел похитителей в округе Мэрин, когда этого не мог сделать никто другой…

— Исходя из того, что нам известно, мы не можем отрицать возможность того, что он был с ними связан, — ответил криминалист. — Никого не осталось в живых, чтобы дать показания на этот счет, не говоря уже о том, чтобы выяснить всех замешанных в деле. Возможно, это было чистое везение.

Ройбен ткнул пульт, переключая телевизор на другой канал.

— Прости, не могу больше это слушать, — сказал он.

На экране появилось лицо женщины. Оно было живой картиной горя и страдания.

— Мне все равно, что там сделал мой сын, — сказала она. — Он заслуживал суда, в соответствии с законом, как любой другой американец. Он не заслужил того, чтобы быть разорванным на части чудовищем, которое присвоило себе право быть судьей, присяжными и палачом одновременно. А теперь люди поют этому убийце хвалебные песни.

Она начала плакать.

— Неужели мир сошел с ума?

На экране появилась ведущая программы новостей, длинноволосая темнокожая женщина с низким мягким голосом.

— Кто же это загадочное существо, ставшее известным во всем мире как Человек-волк из Сан-Франциско? Утешающее малых детей, относящее бездомного в его убежище, освобождающее целый автобус похищенных, предварительно включив сигнализацию, чтобы вызвать помощь? Пока у властей больше вопросов, чем ответов.

Показали кадры из Городского совета, чиновников, собравшихся перед микрофонами.

— Но в одном можно быть уверенным. Люди не боятся Волка из Сан-Франциско. Они чествуют его, выкладывают в Интернет рисунки с его изображениями, сочиняют в честь него стихи и даже песни.

Показали кадры двух молодых парней в дешевых костюмах горилл, с написанным от руки плакатом «Человек-волк, мы тебя любим!». Другой кадр, девочка-подросток с гитарой, поющая: «Это был Человек-волк, это был Человек-волк, это был Человек-волк с большими голубыми глазами!»

Женщина на улице, перед микрофоном репортера.

— Настораживает то, что они не позволяют свидетелям общаться с прессой! Почему мы слышим обо всем, что они видели, только от представителей власти, а не напрямую от свидетелей?

— Как вы думаете, как должны себя люди чувствовать? — спросил рослый мужчина, которого остановили на углу Пауэлл-стрит, на фоне трамвая канатной дороги, с лязгом едущего вниз. — Есть ли среди нас хоть кто-то, кто не хотел бы наказать зло, наполняющее этот мир? Эти похитители убили двоих детей, знаете ли. Третий ребенок впал в кому и умер от кетоацидоза. И кто теперь должен бояться этого парня, можно спросить? Я не боюсь. А вы?

Ройбен ткнул кнопку, выключая телевизор.

— С меня уже хватит, — извиняющимся тоном сказал он.

Лаура кивнула.

— С меня тоже, — произнесла она. Беззвучно подошла к камину и разворошила поленья бронзовой кочергой. Вернулась к дивану и откинулась на белую подушку, которую принесла со второго этажа. Прикрылась белым одеялом. Рядом с ней лежала стопка книг про вервольфов, недавно купленных Ройбеном. С тех пор как они приехали, она то и дело принималась читать их.

Комнату освещал приятный свет бронзовой лампы, стоящей на столе. Все шторы были закрыты. Ройбен закрыл шторы по всему дому. Долгое занятие, но они вместе решили, что так лучше.

Больше всего на свете Ройбену сейчас хотелось прижаться к ней, здесь, или наверху, в роскошной постели в главной спальне.

Но оба они томились в ожидании. Ройбен не мог думать ни о чем, кроме как о превращении. Случится ли оно сегодня? Или не случится? А если не случится, насколько сильной будет нервозность? Он уже ее ощущал.

— Если бы я только знал, — со вздохом сказал он. — Будет ли это происходить со мной каждую ночь, всю оставшуюся жизнь? Если бы только я нашел способ предсказывать или контролировать превращение.

Лаура отнеслась к этому с полнейшим пониманием. Попросила лишь о том, чтобы она могла все время быть рядом.

Первые пара часов в доме были просто прекрасны. Ройбен с удовольствием показывал ей все, комнату за комнатой, и ей сразу же полюбилась главная спальня, как он и надеялся.

Гэлтон поставил в оранжерее кучу новых растений и даже расставил их в определенном порядке.

Деревья орхидей были величественны, высотой под три метра, усыпанные розово-лиловыми цветами, правда, некоторые из них повредили при перевозке. Они стояли в деревянных кадках. У Ройбена перехватило дыхание от мысли, что их заказала Мерчент, прямо перед тем, как оборвалась ее жизнь. Они стояли по обе стороны от фонтана, а прямо перед фонтаном теперь стоял стол с белой мраморной столешницей и два стула из белого железа.

Фонтан починили, и вода красиво струилась из маленькой верхней чаши, стоящей на рельефной колонне, в большую нижнюю.

Доставили компьютерное оборудование и принтер, а вместе с ними и фильмы на Blu-ray-дисках. Все телевизоры в доме были подключены и работали.

Ройбен провел некоторое время, отвечая на письма, пришедшие по электронной почте, скорее чтобы предотвратить ненужное беспокойство. Селеста писала, что анализ ДНК, найденных на местах нападений Человека-волка, «разочаровал всех», но не уточнила, что именно она имела в виду.

Грейс продолжала настаивать на том, чтобы он вернулся домой и они провели новые анализы. Если кто-то попросит его сделать новый анализ ДНК, следует отказаться. И пусть помнит, что они не могут сделать это против его воли, не имея судебного распоряжения. Она выяснила вопрос насчет частной лаборатории в Саусалито, которую рекомендовал русский доктор из Парижа. Возможно, это будет наилучшим местом, чтобы провести исследования конфиденциально.

Она также предостерегла его от разговоров с прессой. С каждым новым известием о Человеке-волке репортеры все сильнее жаждали получить комментарии Ройбена по этому поводу, даже начали приходить к дому на Русском Холме и звонить на домашний телефон.

Билли хотела от него какой-нибудь объемной статьи по поводу Человека-волка.

Возможно, теперь пришло время написать ее. Он смотрел новости по национальным каналам, столько, сколько смог вытерпеть, и достаточно порылся в Интернете, чтобы понять реакцию разных слоев общества на события.

Хорошо здесь, одному, с Лаурой. Тишина, треск огня, шепоты леса за окнами. Почему бы не поработать? Кто сказал, что он не может работать? Кто сказал, что он не сможет продолжать работать?

И наконец он начал.

Изложив все случаи, подчеркнув некоторые детали, Ройбен принялся писать.

«Наш образ жизни — западный образ жизни — всегда был ориентирован на „действия по мере выполнения“. Вопросы жизни и смерти, добра и зла, справедливости и несчастья — все это никогда не решалось окончательно, и к ним обращались снова и снова, по мере того как менялась личность и общество. Мы считали нашу мораль чем-то абсолютным, но контекст наших действий и выборов постоянно менялся. Мы никогда не были склонны к релятивизму, поскольку все время снова и снова пытались заново осознать наши ключевые моральные постулаты.