– Какие? Стать лучшим лесорубом?

– Почему нет? Хорошая мужская профессия. Милая, всю жизнь я жил, как хотел, и делал, что хотел. Теперь пришла пора расплаты, вот и все. Но раз решения я принимал сам, то и платить должен сам, поэтому прошу тебя о фиктивном разводе.

Она задумчиво кивнула.

Время шло, и понемногу буря, вызванная арестом Стрельникова, улеглась. Он работал, как прежде, довольно мудро и справедливо руководил, сотрудники получали зарплаты – не такие, как хотелось бы, но все же больше, чем при прежнем ректоре. Виктор Викторович внес некоторые поправки в коллективный договор, которые Инга назвала бы не столько справедливыми, сколько популистскими.

Связавшись с адвокатом Стрельникова, Инга согласовала текст письма, собрала подписи и отправила по всем адресам, что ей указал юрист. Правда, этот парень не вызвал у нее доверия, показался скользким и беспринципным, но Инга решила, что слишком возгордилась сама, раз считает, что многолетняя врачебная практика позволяет ей судить о человеке на основании одной-единственной встречи.

Выяснив координаты следователя, она довольно бесцеремонно напросилась к нему на беседу. Объяснила, что больные, которых госпитализировал профессор Стрельников, были в тяжелом состоянии и нуждались в незамедлительной помощи.

Следователь выслушал ее совершенно равнодушно, в конце беседы сказал только, что люди, госпитализация которых отложилась или отменилась в результате получения взятки ректором, возможно, нуждались в помощи еще больше.

Чем еще помочь, она не знала. Разве что самой дать взятку, но у Инги не было выходов на нужных людей, а если все это дело инспирировано Севериной, то нет и шансов.

Ох, как она жалела, что выбросила визитку бизнес-леди!

Стрельников больше не вызывал ее к себе, но часто заходил сам, бывал в ее операционной. Иногда заезжал на дежурство, спрашивал, все ли у них в порядке, хватает ли расходных материалов, помогает ли охрана?

Инга чувствовала его влюбленность, но Стрельников держал свое обещание, и о том, чтобы снова стать любовниками, речь не заходила. Просто обоим было очень хорошо знать, что они снова есть друг у друга.

Она переоделась и по обыкновению выжидала время, чтобы идти за Грегори, как вдруг на пороге кабинета показался Руслан. Инга удивилась. С тех пор как ей пришлось выслушать отповедь Полины Андреевны, она не видела Волчеткина.

Учреждение у них большое, и если люди стараются избегать друг друга, то сделать это вовсе не сложно. Оба были руководителями подразделений, но проходили по разным ведомствам, она – по лечебной линии, он – по научной, поэтому на совещаниях они тоже не пересекались.

И вдруг Руслан пришел сам.

Инга сделала радушный жест, попутно удивляясь собственному спокойствию. Высокая фигура Руслана и его тонкое породистое лицо не вызывали в ней ни гнева, ни тоски, ни обиды, ни даже разочарования.

– Хочешь чаю? – равнодушно спросила она.

Волчеткин покачал головой, мол, какой чай.

– Инга, ты сможешь меня простить? – спросил он после долгой паузы.

Она пожала плечами:

– Я не сержусь.

– И мы можем начать все сначала?

– Нет, не можем. Если уж на то пошло, Руслан, этого никто не может.

Он шагнул к ней, но Инга подобралась, ощетинилась, всем своим видом давая понять, что против объятий.

– Сядь, пожалуйста, – резко сказала она, – и говори со стула. Или уходи.

Волчеткин послушно сел.

– Я просто хочу, чтобы мы снова были вместе. Я ошибся, натворил глупостей, обидел тебя, это верно, но я хочу все исправить. Слишком я привык к тебе за эти годы и не понимал, как много ты для меня значишь. Ты была рядом и принимала меня таким, как есть, всю мою странную ситуацию, и ничего не требовала…

– Твоя подруга уже объяснила мне, что это была ошибка, – заметила Инга не без яда.

– Прости?

– Твоя возлюбленная Полина Андреевна приходила ко мне и объяснила, что я просто шлюха.

– Я этого не знал, – вскинулся Руслан.

Глядя на его реакцию, Инга поняла, что действительно не знал, но продолжала:

– Она была так любезна, что объяснила мне разницу между шлюхой и порядочной женщиной. Как ты понимаешь, по ее классификации я отношусь к первой разновидности, а она – ко второй. Поэтому лучше тебе будет отправиться к ней и стать счастливым, наконец.

Руслан только поморщился и махнул рукой.

– Понятно. Была бы она просто стервой, это еще полбеды, но она оказалась тупой стервой, – Инга усмехнулась, – если говорить серьезно, то мораль без нравственности, наверное, ничуть не лучше, чем нравственность без морали. Знаешь, Руслан, когда я смотрела в детстве приключенческие фильмы, меня всегда раздражало поведение злодеев. Вместо того, чтобы быстренько прикончить оппонента и поставить точку в деле, они начинали проявлять явно избыточное злорадство, упиваясь своей победой, изгалялась над поверженным противником, делились с ним зачем-то своими творческими планами. Именно эти секунды смакования триумфа оказывались для них роковыми. И когда Полина пришла ко мне насладиться своей победой и макнуть меня мордой в дерьмо, я почему-то сразу поняла, что добром это для нее не кончится.

– Инга, оставь ее в покое. Речь о нас с тобой. Я был не в самом лучшем состоянии, пойми.

– Понимаю. Тебе действительно пришлось нелегко, ты жил с душевнобольным человеком и пытался сохранить чистую совесть. Правда, за счет других людей, но не в этом суть. Ты сказал, что я ничего не требовала от тебя. Верно, и в этом была моя главная ошибка. Полина – дура, но она права в свой кондовой морали. Нужно было поставить вопрос ребром. Мне бы хоть не пришлось тратить почти три года жизни на мучительные бесперспективные отношения, в финале которых ты променял мое терпение и самоотверженность на смазливую рыбью морду. Ах, Руслан, я слишком поздно поняла одну истину: женщина не должна мириться с обстоятельствами мужчины, это он должен создать ей такие обстоятельства, которые сделают ее счастливой.

– Я совершил глупость, но опомнился. Неужели ты меня не простишь?

– Я не сержусь, говорю тебе. Но для реанимационных мероприятий, ей-богу, поздновато. Я давно все похоронила. Иди, Руслан. Я не хочу с тобой ничего обсуждать, анализировать, тем более исповедоваться. И злословить про Полину тоже не хочу.

Руслан поднялся, но медлил уходить. Как знать, вдруг с тоской подумала Инга, если бы он пришел с огромным букетом роз, пал бы на колено и протянул открытую коробочку с обручальным кольцом, устояла бы я? Вероятно, нет. Я приняла бы предложение и жила бы с ним, человеком, которого не люблю и никогда не любила.

Свекровь явилась без предупреждения, что было ей несвойственно. Александра только сварила суп и собралась сесть за макбук, как раздался звонок от консьержки.