себя честно. Давай-ка всё же подумаем, что из полезного нам с тобой подойдёт. Ну, вроде там чистки или починки. Когда, с одной стороны, приносишь пользу, а с другой – не миндальничаешь.

– Мальчики в книжках обычно колют дрова, чтобы на вырученные пенни купить беднякам чаю или душеспасительные брошюрки, – сказал Освальд.

– Вот гадёныши! – возмутился Дикки. – Нет уж, давай лучше придумаем что-нибудь другое.

Освальд и сам был рад сменить тему, потому что ему становилось как-то совсем неуютно.

За чаем все мы вели себя достаточно тихо. Потом Освальд играл с Дейзи в шашки, а остальные зевали. Не припомню другого такого унылого вечера. Все обращались друг с другом до отвращения вежливо, а «пожалуйста» и «спасибо» звучали гораздо чаще, чем нужно.

После чая вернулся домой дядя Альберта. Он был весел, принялся нам рассказывать разные истории, а потом, заметив, какие мы скучные, поинтересовался, что за тень пала на наши юные лица.

Освальд, конечно, мог ему объяснить, что тень эта зовётся Обществом добротворцев, но, разумеется, промолчал, а дядя Альберта до правды допытываться не стал. Но когда девочки улеглись и он пришёл пожелать мальчикам спокойной ночи, то снова спросил, всё ли в порядке, а они ответили, что, честное слово, в полном порядке.

Ранним утром Освальда разбудили ласковые лучи яркого солнца, позолотившие и его узкую белую кровать, и силуэты дорогих братьев, и Денни, который спал, нахлобучив на голову подушку и посвистывая носом, как закипающий чайник.

Поначалу Освальд не мог понять, почему не испытывает от пробуждения привычной радости. Но потом тут же вспомнил про Общество добротворцев и немедленно об этом пожалел. Ведь получалось, теперь ничего нельзя. Это сильно обескураживало, и он даже не посмел запустить в голову Денни подушку.

Впрочем, свойственное Освальду здравомыслие вскорости подсказало спасительный вывод: так жить нельзя. И он с лёгким сердцем швырнул ботинок, угодивший Денни чуть пониже спины, после чего новый день начался куда веселее, чем можно было предположить.

Освальду всё-таки удалось накануне вечером совершить одно доброе дело: он при помощи собственного носка отполировал до блеска медный подсвечник в комнате девочек. Увы, мог бы и не стараться. Прислуга утром снова надраила подсвечник вместе со всем, чему полагается блестеть, а вот носок свой Освальд так никогда больше и не нашёл.

Служанок в Моут-хаусе было две, причём одну из них полагалось называть не по имени, как обычно, а миссис Петтигрю, потому что она была и кухаркой, и экономкой.

После завтрака дядя Альберта предупредил:

– Теперь я скроюсь в убежище своего кабинета и запрещаю вам под страхом смерти нарушать моё уединение до половины второго, если только не стрясётся чего-то вроде кровопролития. Нарушителей ждёт суровая расплата, чреватая избиением младенцев.

Нам стало ясно: он просит нас вести себя тихо, и девочки решили играть во дворе, хотя с тем же успехом могли вообще ничего не решать. День стоял жаркий, и мы так и так предпочли бы свежий воздух.

Перед выходом Дикки чуть задержался и шепнул Освальду:

– Давай-ка отойдём на минутку!

Освальд кивнул и направился следом за Дикки в комнату, где никого тогда не было.

– Ну, давай! Колись, в чём дело, – потребовал он, едва они там оказались, хотя и знает: «колись» – вульгарное выражение, допустимое разве что в разговоре с родным братом.

Дикки ответил:

– Да полная ерунда получается. А я ведь предупреждал, что именно так и будет.

– Не тяни. Что там ещё такое? – озадачился Освальд.

– Понимаешь, – чуть помолчав, ответил Дикки, – я, как мы и договаривались, искал для себя какое-нибудь полезное дело. Ну и ты сам, наверное, помнишь окошко на маслобойне, которое почти не открывается. Я разобрался: всё дело в задвижке. С помощью проволоки и верёвки я её починил. Теперь открывается полностью.

– А им что, починка была не нужна? – заподозрил неладное Освальд, который не раз убеждался: взрослые почему-то предпочитают оставлять некоторые вещи неисправными, а мы за свои попытки их починить получаем не благодарность, а нагоняй.

– Ну, если бы они мне просто сказали, что в этом не нуждаются, я бы моментом всё вернул обратно, – вздохнул Дикки. – Но они вообще ничего не заметили и по привычке тупо так прислонили к окошку молочный бидон. Окошко под его весом, естественно, распахнулось, и бидон грохнулся в ров. Они там теперь в ужасном волнении. Вот к чему жмотничество приводит. Будь я фермером, обязательно держал бы про запас парочку бидонов.

Излагал это Дикки трагическим голосом, однако Освальд не собирался впадать в отчаяние. Во-первых, вина была не его, а во‐вторых, он, с присущей ему дальновидностью, уже узрел выход из положения.

– Не расстраивайся, – торопливо ободрил он брата. – Держи хвост пистолетом. Сейчас мы достанем этот проклятый бидон.

Добежав до сада, он тихо свистнул. Условный сигнал этот был нам всем хорошо знаком, и остальные немедленно прибежали узнать, что случилось.

Освальд дождался, пока все соберутся, и начал:

– Дорогие сограждане! Мы сейчас потрясающе проведём время.

– Это не шалость какая-то, а? – встревожилась Дейзи. – Ну, как в прошлый раз, когда говорили, что будет здóрово.

Элис сердито шикнула на неё. Освальд притворился, что не услышал.

– Драгоценное сокровище из-за небрежности одного из нас угодило в ров, – сообщил он.

– Проклятая штука сама туда рухнула, – уточнил Дикки.

– Не важно, – отмахнулся Освальд. – Главное, она там. И наш с вами долг – возвратить утрату скорбящим владельцам. А это значит, нам надо протралить ров.

Все встрепенулись. Чувство долга призывало осуществить задуманное, и задача была интересная. Редчайшее сочетание!

Мы поспешили сквозь яблоневый сад на другую сторону рва. Там рос крыжовник и ещё кое-что другое – тоже на кустах, но мы ничего рвать не стали без разрешения. Элис пошла и спросила, а миссис Петтигрю ей ответила:

– Ну, полагаю, можно. Ведь вы, разрешу я вам или нет, всё равно сорвёте.

Скепсис её был вполне объясним. Ей ведь тогда ещё не представилось случая осознать благородство и честность всех представителей славного рода Бэстейблов. Открыть их для себя почтенной даме предстояло в недалёком будущем.

Яблоневый сад полого спускался к тёмным водам рва. Мы уселись на солнце, высказывая различные соображения по поводу предстоящего, пока Денни не задал вопрос:

– А вы вообще знаете, каким образом тралят рвы?

У нас на время пропал дар речи. Потому что хотя мы и много читали про то, как рвы прочёсывают в поисках пропавших наследников или исчезнувших завещаний, но никогда не задумывались, что именно надо при этом делать.

– Полагаю, тут нужны «кошки», – предположил Денни, – но на ферме, наверное, их не найдёшь.

Мы