Далси, – начал старик. – Он несколько раз пытался покончить с собой. Кроме его родных, об этом не знал никто, но Далси Логан все рассказал. Они с твоей мамой любили друг друга. Во всяком случае, твоя мама любила его. Никогда не видел ее в таком состоянии. Она вырезала их инициалы по всему городу, на каждой деревянной поверхности, какую только могла найти.

– Погоди, так это мама вырезала те инициалы? – поразилась Эмили. – Не Логан?

Вэнс кивнул:

– Далси просто помешалась на нем. Обычно она была очень настойчивой и всегда добивалась своего, но, когда она была с Логаном, ее словно подменяли. На людях он был очень застенчив, однако без посторонних глаз способен был удерживать ее в узде, как никто другой. Отдавая себе отчет в том, как она рассердится, он сказал Далси, что они не могут быть вместе, поскольку его родные ее не одобряют. Сказал, что в их семье слишком много тайн и ему не позволят жениться на ком попало. И тем не менее решение есть, заверил он ее. Поэтому Далси согласилась созвать весь город якобы на свое выступление в полной уверенности, что при помощи этой уловки Логан хочет предстать в вечернее время перед всеми горожанами. Она воображала, что это станет его символическим объяснением ей в любви. Далси понятия не имела, что Коффи не показываются из дома после захода солнца потому, что светятся в темноте. Она, как и мы все, считала, что для них это просто способ лишний раз подчеркнуть свою принадлежность к касте избранных, отмежеваться от обычных горожан. На самом деле, на моей памяти еще несколько влиятельных семейств города в подражание Коффи тоже не показывались на улице в темное время суток.

– Значит, она не заманивала его туда обманом? – уточнила Эмили.

– Скорее уж это он заманил ее. Далси была потрясена не меньше остальных. Когда все произошло, Логан пытался связаться с ней, но она отказалась с ним разговаривать. Не знаю уж, собирался ли он с самого начала совершить самоубийство после того, как раскроет семейную тайну, или его уже потом одолело раскаяние. Возможно, тут сыграло свою роль и то, что Далси его отвергла. В любом случае об этом знают только его родные. А я знаю лишь, что он хотел открыться. Хотел, чтобы люди об этом узнали.

Эмили не могла не провести параллели с Вином. Его родные, по всей видимости, на протяжении многих поколений пытались добиться, чтобы их принимали такими, какие они есть.

Лицо Моргана пошло малиновыми пятнами.

– Вам никто не поверит. Никто и никогда не поверит, что Далси была невиновна. А я буду твердо стоять на том, что она могла остановить его. Она могла удержать его от выхода на сцену. Могла удержать его от самоубийства. Он по-настоящему ее любил. Отдал же он ей нашу фамильную ценность. – Морган указал на браслет с подвесками на запястье Эмили, и та машинально прикрыла его рукой. – Наша мать дала его Логану, чтобы он преподнес его своей избраннице в день свадьбы, как она сама когда-то получила его из рук нашего отца. То, что он отдал его Далси, что-то да значило. Но если бы его выбор пал на кого-то менее эгоистичного и более сострадательного, возможно, сейчас он был бы жив, а наша тайна оставалась бы тайной. Как это и должно было быть всегда.

– Теперь Эмили знает правду, – спокойно произнес дедушка Вэнс. – Это все, что меня волнует. Больше никому я ничего рассказывать не намерен.

Эмили не знала, почему для Моргана было важно, чтобы все в городе верили, будто Логана обманули. Возможно, так ему легче было смириться с гибелью брата. Или их родным проще было жить, зная, что никто в городе не считает Логана неуравновешенным манипулятором. Пожалуй, подумалось ей, это и к лучшему, что с их свечением не было связано столь тяжкое клеймо. Наверное, так горожанам проще оказалось принять то, что они видели, проникнуться сочувствием. Должно быть, подумала Эмили, ее мама понимала это, потому и взяла вину на себя. Это был ее первый шаг на пути к тому, чтобы стать совершенно иным человеком.

– Я тоже не буду никому рассказывать, – подала голос она.

Морган обернулся к Вину.

– Я подумаю, – сказал тот.

– Думать будешь дома. Ты под домашним арестом.

Морган развернулся и, подойдя к двери, распахнул перед Вином сетчатый экран. Однако тот подошел к Вэнсу.

– С вашего позволения, я хотел бы пригласить вашу внучку на свидание, когда истечет срок моего наказания.

С этими словами он протянул старику руку.

– Вин! – одернул его отец.

Для Вэнса его слова, похоже, стали такой же неожиданностью, как и для Моргана, однако он все же пожал протянутую руку Вина.

– Вин! Живо!

Прежде чем подчиниться, Вин вскинул глаза на Эмили, которая все это время так и простояла на ступеньке лестницы, и спросил ее:

– Увидимся в ближайшее время?

Она кивнула. Он ободряюще улыбнулся ей, потом развернулся и вышел.

Сетчатая дверь с грохотом захлопнулась.

Эмили с Вэнсом некоторое время стояли не шевелясь и смотрели на дверь. Потом девочка обернулась к деду:

– Почему ты с самого начала не рассказал мне правду?

– Она взяла с меня клятву никому не рассказывать.

Вид у Вэнса был усталый. Он проковылял к лестнице и мешком опустился на ступеньку. Эмили осталась стоять, но при его великанском росте он даже сидя был выше ее.

– У Лили была двоюродная сестра в Сан-Диего. Я отправил Далси пожить к ней. Ее там даже в школу устроили. Я дал ей с собой крупную сумму наличными, и она уехала – за день до похорон Логана. Она старалась изо всех сил, но, думаю, после того, что случилось, нигде не находила себе места. Через несколько месяцев она бросила школу. Еще через несколько месяцев уехала неизвестно куда. Пару лет мне приходили открытки. Потом перестали.

– Почему ты не искал ее?

Вэнс пожал плечами:

– Потому что знал: она не хочет, чтобы ее нашли. Она знала, что стоило ей только обратиться ко мне, как я дал бы ей все, чего бы она ни попросила. Только она этого больше не хотела. Чтобы жить достойной жизнью, ей нужно было оставить в прошлом все. Коффи, Маллаби… меня.

– Она могла бы вернуться и рассказать правду! – воскликнула Эмили. – Тогда все бы увидели, каким хорошим человеком она стала. Она могла вернуть себе доброе имя.

– Думаю, она вернула себе доброе имя другим способом, – сказал Вэнс, разглядывая сцепленные на коленях руки. – Уезжая, она сказала мне, что,