Серенити вспыхнула. Разве могла она вслух при посторонней женщине сознаться в таких греховных желаниях?

— Ясно, — констатировала Кристен. — Еще как хочется.

— Да, но какое это имеет…

— А это означает, что вы влюблены, мисс Джеймс. Позвольте теперь полюбопытствовать: что вы собираетесь с этим делать?

Вопрос этот занимал мысли Серенити все время, пока она принимала ванну.

Кристен с ее способностью проникать в чужие мысли, выпытывать сокровенное следовало бы стать прокурором или устроиться на службу в полицию. Серенити представила тонкую фигурку Кристен в полицейском мундире и невольно улыбнулась.

Она сидела на мягкой кровати, глядя в окно, и перебирала в памяти события последних недель.

Она влюблена. Это открытие сначала поразило ее до глубины души, но в следующий момент она поняла, что давно об этом догадывалась, но просто не решалась облечь свою мысль в слова. Их произнесли уста Кристен.

Не будь она влюблена в Моргана, разве ее заботило бы его прошлое?

Узнав, что он когда-то был капитаном пиратского парусника, она вознегодовала, потому что это могло служить угрозой ее любви. А вовсе не из-за того, что подлинный герой ее наивного рассказа оказался иным, чем она его вообразила.

Она рассеянно взглянула на потертый кожаный мешочек с золотыми монетами, что лежал у нее на коленях. Деньги ссудил ей мистер Родал, чтобы она могла оплатить пребывание на торговом судне, идущем в Саванну. Она с неохотой их приняла, чувствуя себя виноватой перед добрым коком. Ведь это были едва ли не все его сбережения. Но как иначе она смогла бы добраться до дома? Она пообещала вернуть ему долг при первой же возможности. Когда подвернется такой случай? Ведь он будет в море… Об этом ей еще предстояло подумать. Выход в конце концов найдется.

Зато она окажется дома.

Дома. Это слово ласкало слух. Неужели она снова увидит Онор, Джонатана и отца? И Дугласа. Серенити улыбнулась этим мыслям.

Но ей никогда больше не доведется встретить Моргана.

Закрыв глаза, она перенеслась мыслями в типографию, в тот Дождливый день, когда он внезапно вырос перед ней как призрак, как оживший персонаж ее собственного рассказа.

Вот он разыскивает ее на балу в доме отца. И не может узнать, так она переменилась.

Ей припомнилось и горькое чувство, с каким она смотрела ему вслед, когда он тем же вечером вышел из их библиотеки. Почему-то именно тогда ей на ум пришла мысль об утраченной мечте, которая только что хлопнула дверью у нее перед носом.

Морган. Ее рыцарь в сверкающих доспехах. Отважный пират… Который разобьет ей сердце, отвергнув ее любовь…

Что может быть проще? Достаточно спуститься вниз, войти в кабинет мистера Доррана и сказать: «Морган Дрейк, я вас люблю, мне все равно, пират вы или нет. Я хочу провести с вами рядом всю жизнь, сколько мне отпущено».

Но разве она решится на такое?!

Сгорая от стыда, она живо представила себе, чем могло бы закончиться подобное объяснение. «Боже милосердный, он, чего доброго, еще рассмеялся бы мне в лицо!»

Пожалуй, Морган вполне на такое способен. И можно ли его в этом винить? Слыханное ли дело: старая дева, которая не в состоянии и строчки прочесть без очков, рассуждает о социальных реформах и одним своим присутствием выводит из душевного равновесия любого мужчину, явилась предложить ему, писаному красавцу, благородному, веселому и добродушному каперу, — что? Руку и сердце. Да полноте, не она ли еще несколько дней назад довела его до того, что он вынужден был разбить топором дверь собственной каюты?

И ведь наверняка он донельзя избалован женщинами, которые ему просто проходу не дают, когда он появляется в обществе. Настоящие красавицы, кокетливые, умеющие себя подать, знающие свое место.

«И ни одна из них не смогла завладеть его сердцем», — заговорщически шепнул ей внутренний голос. Это ее приободрило.

— О, Морган! — прошептала он. — Если бы только я могла заглянуть тебе в душу!

Большой дом был выстроен по образцу виргинских особняков, которыми Роберт Дорран так восхищался во времена далекой юности. С десяток лет он успешно занимался морским разбоем, вдобавок ему вечно везло в карты. Сколотив столь малопочтенными трудами немалое состояние, он решил навсегда осесть на Санта-Ма-рии и посватался к дочери одного из высокопоставленных местных чиновников.

Увидев, какой роскошный дом выстроил себе бывший пират, чиновник без колебаний дал согласие на брак. При этом немалая часть богатств Доррана перетекла в его карман. Что же до самой невесты, то о лучшем муже она не могла и мечтать.

Морган, давно знавший супругов, считал их едва ли не образцовой парой. Они нежно друг друга любили, и жизнь их текла мирно и счастливо.

Роберт гордился своим домом, боготворил жену и обожал дочерей.

Вспомнив о Терезе, Морган тяжело вздохнул. Она была прелестной девушкой — красивой, стройной голубоглазой блондинкой — и, как ее мать, отличалась легким характером. Стоило ей улыбнуться, и даже пасмурный вечер казался окружающим солнечным днем.

Но он никогда не испытывал к Терезе даже сотой доли тех сложных, бередящих душу чувств, какие вызывала у него Серенити. Он не любил Терезу.

Что же до Серенити…

Морган уже в тысячный раз взглянул на лестницу, у подножия которой стоял целых полчаса.

Где же она? Когда же наконец Серенити сойдет вниз?

«Серенити, — мелькнуло у него в голове. — Ясность, безмятежность». Но именно безмятежность навсегда его покинула, стоило ему заглянуть в голубые глаза, в которых плясали озорные искры — темно-синие и золотые. «И кого же из родителей угораздило дать ей это имя?»

— Морган! Как поживаешь?

Он повернулся на звук голоса Кристен, которая вошла в холл сквозь растворенное французское окно, выходившее в сад.

— Спасибо, хорошо.

— Но тебя что-то беспокоит? Иначе зачем бы тебе бродить туда-сюда по залу битых полчаса?

— Я и не думал бродить по залу. Просто задержался на минутку у лестницы.

Кристен плутовато усмехнулась. Не без труда заставив себя остановиться, он скрестил руки на груди.

— У тебя что же, нет других дел, кроме как шпионить за мной?

Кристен кивнула и, хмурясь, деловито сообщила:

— Есть, есть у меня дело, и очень даже важное. Я как раз иду к мисс Серенити, чтобы сказать ей, что в порту стоит торговый корабль, который скоро возьмет курс на колонии.

Кровь отхлынула от его лица. На миг ему показалось, что Кристен торжествующе усмехнулась. Но он тотчас же отогнал эту мысль. В самом деле, что за нелепости лезут ему в голову?

— Прости, но я должна тебя покинуть. — Подобрав подол платья, она поставила ногу на первую ступень лестницы.