— Справлюсь, мистер Кузьмич, — ответил я и принялся возиться с турбиной.

К счастью “разнести” её зомби и мистики пиратов не смогли. Но повредили лопатки, закидали дрянью, препятствующей работе… В общем — даже демонтировать не надо, а то чёрт знает, как бы я справился. Справился бы, наверное, но времени бы понадобилось — жуть сколько! А так — выгреб какие-то куски металла и камня, поправил лопатки. И перешёл к следующей турбине, чуть не упав от ещё одного “прямого попадания”. Но — не до того, так что влез я в следующую повреждённую турбину с аналогичными повреждениями. Очевидно, одержимые лоа зомби были основной ударной силой пиратов, брали количеством и нечувствительностью к боли. Ну и, соответственно, нанести ущерб турбинам им было нечем. А квартердек порушен либо артиллерией, либо… Тут я даже хмыкнул под нос, хотя и не слишком весело: просто наиболее вероятной причиной повреждений было использование стен и переборок Вагус Сумбонта как оружия против нападающих.

И тут ногу мою пронзила боль, а недоумевающий я увидел пролезшего в турбину зомби, причём не одного! С равнодушными, бессмысленными глазами он воткнул мне в икру какой-то штырь! И не один он лез ко мне, а я и не заметил: звуки боя фактически под боком, а у меня дело! Но Метла, к счастью, была на пояснице, так что сдёрнул я её, выстрелил в нападавшего, а потом “вымел” пятёрку одержимых из трубы турбины. Нога кровила, но не сильно и работать не мешала, так что выкинул я не до конца выметенные останки, поправил лопатки, вылез…

— Жалко, Кеале ты понравился, — произнёс знакомый голос.

А за углом турбины стоял Сера, в неполном доспехе, с ухмылкой! И вокруг него формировалось знакомое тёмное облако. А я — ничего не успевал, да и подлая раненая нога подкосилась! И как же умирать-то не хочется, буквально взвыл внутренне я, чтобы не доставлять удовольствия этому подлому пирату.

А потом на меня рванул тёмный вал, и всего меня пронзила обжигающая боль. И галлюцинации, как Сера сгорает в потоках расплавленного металла — ну, не самое худшее видение перед тем, как меня поглотила тьма.

24. Сплошная мистика

Очнулся я, не слишком понимая, на каком я свете. И была жуткая слабость, звуки извне доносились как через толстенную подушку с периной. Была у меня в каюте такая, птичьего пуха. А один раз с ней попробовал спать — взопрел совершенно неприлично, с тех пор лежала эта перина в комоде. Но голоса выходили знакомыми, что вселяло некоторую надежду на то, что я жив. Или, что несколько хуже, но тоже в чём-то приятно: мы все умерли, но в посмертии оказались вместе.

Впрочем, тот факт, что я ничего не видел (просто не мог открыть глаза, если начистоту), плохо слышал и испытывал боль — скорее доказательство того, что я жив. “Пока живу — страдаю”, написано в одной философической книжке, автора которого я не запомнил, но изучать пришлось. И в общем — сейчас я определённую грань этого высказывания понимал и робко надеялся, что живой и не в рабстве.

А голоса были Кузьмича — его рокочущий бас, временами срывающийся на ехидно дребезжащий баритон, сложно с чем-то спутать. Женский голос, Дун Меддагунай. Причём, после того, как она что-то сказала, наиболее острая боль, в икре ноги, куда зомби воткнул штырь — болеть перестала. Но вот остальное… не знаю, как-то странно. Болезненные ощущения были не столько в теле, а в самоосознании — не знаю как точнее сказать. Впрочем, эта боль была и не конкретной и не очень сильной, хотя и неприятной.

А меня, тем временем, судя по покачиванию, несли. И, видимо, это покачивание меня начало приводить в относительный порядок: я хотя бы стал различать слова в переговорах моих носильщиков, которые оказались знакомые лючитоны.

— Принесли, Котельный Мастер! — рявкнул через некоторое время один из нёсших меня лючитонов. — Лекарь Дун толкует, что здоров, только отлежаться надо. Магера матёрого сжёг… Только мы не поняли, как, — уже растерянно дополнил он.

Да и я растерялся — как я мог “сжечь магера”, когда меня этот магер смертью убивал? Ну в крайнем случае — порабощал, хотя не думаю, что о порабощении такими словами и тоном сообщают. И в бою, вдобавок. Хотя — печать клятвы. Тогда — это мастер Креп меня защитил. И логично выходит, а что мне так дурно — так видно, я как “медиум” из уроков натурфилософии выступил для мистических сил мастера.

— Куда вам понять, — хмыкнул знакомый голос. — Сюда тащите, — распорядился он.

И, судя по всему, оказался я на кровати в своей каютке. Видеть я ничего не видел, конечно, но в Котельной ориентировался уже очень и очень неплохо. И ощущения от травяного матраца под покрывалом были знакомыми.

— Да уж, парень, — протянул вдруг мастер Креп. — И что с тобой делать?

Я попробовал ответить, но не выходило. Но, видимо, мои усилия стали заметны мастеру, поскольку последовало:

— Лежи, Фиктор, не дёргайся. Одного пирата утопили, один сбежал. Вагус Сумбонт на маршруте, ты — жив. И…

— Разслшших, — вдруг, невесть откуда раздался голос капитана, а судя по постукиванию каблуков — он вошёл в мою каюту, что уж совсем странно.

— Киру, — в тон капитану ответил мастер.

— Ты знал?

— Я же клятву накладывал, сидх. Мистик, необученный. Говорить не стал — полгода контракта, как раз этот рейс.

— Трактаторы от него питаются?

— От него.

— И Очаг. Тебе после такого к академикам…

— Да пошли они подземной матери в манду, ёпутатцы трахнутые!

— Ты понимаешь, что парень больше не маг, Разслшших?

— Вот усраться, какая новость, Киру! Ещё меня в этом обвини!

— Да мне плевать, цверг. Но он — может. И от механика на Вагус Сумбонте многое зависит.

— Ты мне настроение портить пришёл, сидх?

— Много чести, Котельный Мастер. Я вижу проблему. Пока — потенциальную, а возможно — не проблему. Но я — капитан.

— Да понятно, Киру. Не знаю, поговорю с парнем. Если что — рассчитаемся и распрощаемся. Печать разрушилась, сам понимаешь. И заработал он МНОГО! Сам не заплатишь — свои отдам! — воинственно сообщил мастер.

— Заплачу. Мы и вправду задолжали этому юноше сверх стандартного контракта.

— А может и не понадобится, Киру. Парень-то разумный…

— Он — человек…

— А ты — поганый сидх, но я на тебя работаю! Капитан, иди, капитанствуй там где-нибудь! — явно взорвался мастер.

Судя по удалившемуся цоканью и тишине — капитан