— Не понимаю, о чем ты. Бытовое возгорание в первом случае и неосторожность персонала в остальных. Ты же знаешь, как сложно сейчас найти ответственного и квалифицированного сотрудника, — с иронией вздыхаю я. — К тому же, я уверен, что ты проверил мое алиби на время заявленных событий.

— Не ты лично, Морган. Мне сложно представить тебя, бегающим по цехам завода с канистрой бензина.

— Докажи, что я причастен, — равнодушно бросаю я, поворачивая голову. Бернс на удивление сдержан, на его лице выражение холодного любопытства.

— Мне есть за что посадить тебя на пару пожизненных сроков и без доказательств твоего участия в пожарах, — лаконично сообщает он.

— Я представлял задержание на месте преступления несколько иначе, — хмыкнув, замечаю я. Агент приподнимет бровь, криво улыбнувшись.

— А кто сказал, что ты задержан?

— Мне нечего тебе предложить, Бернс. Все данные по Купидону уничтожены. Могу дать денег, но ты же не возьмешь.

— И много денег? — ухмыльнувшись, поинтересовался Бернс. — Мне просто интересно, сколько стоит пара пожизненных сроков.

— Я президент пока еще действующей корпорации. Так что в материальном плане проблем не возникнет. Кертис как-то вышел из тюрьмы в свое время, — напоминаю я.

— Его осудили на двадцать пять лет, — уточняет Бернс. — И Кертису было что предложить. Ты наломал дров, парень, и сильно расстроил мои планы. Однако мы все еще можем быть полезны друг другу.

— Сомневаюсь, — скептически огрызаюсь я. — Если ты думаешь, что я сохранил состав волшебных таблеток, чтобы торговаться с ФБР, то ошибаешься.

— А ты уверен, что все подпольные лаборатории уничтожены? — бросив на меня пронзительный сканирующий взгляд, спрашивает Бернс.

Я утвердительно киваю. Получив доступ к теневой деятельности Медеи, первое, что я сделал — это зачистил все, что было связано с Купидоном.

— А те партии, что уже разошлись?

— Поднимутся в цене, — пожимаю плечами. — Потом исчезнут. А зависимые или излечатся, или найдут другой вариант доступного кайфа.

— Может, расскажешь мне, что в нем такого. В этом Купидоне?

Я отворачиваюсь к окну, вспоминая, как много раз задавал подобный вопрос самым разным людям. И у меня до сих пор нет окончательного ответа. Он гораздо глубже, чем сухие цифры и формулы лабораторных исследований. Мы что-то потеряли на пути эволюции и ищем способ вернуть недостающий элемент, чтобы снова почувствовать себя цельными. Но мы не знаем, где искать и что именно, и поэтому так часто ведемся на подмену, имитацию. Наверное, поэтому так много в мире людей, страдающих зависимостями, потерявших цель, ориентир и совесть. Мы хотим покупать, не затрачивая усилий, используем легкие пути и наивно полагаем, что деньги и власть способны дать нам желаемое. Но Даниэль Морган забыл о самом важном: в африканском племени, спрятанном глубоко в джунглях, откуда он привез рецепт Купидона, деньги и власть не имеют никакого значения. Главная причина краха Купидона в жадности и нежелании прилагать собственные усилия, чтобы испытывать настоящие эмоции, не подменяя их на фальшивую имитацию.

— Сначала он дарит счастье, подъем энергии, ощущение влюблённости, а потом отнимает волю и разрушает разум и тело. Ты попробуй представить, что год, два, три и больше находишься в состоянии эйфории, когда гормоны зашкаливают, а эмоции удерживаются на постоянном взлете. Прыжок с парашютом длиной в полжизни — каково это? Как долго организм выдержит подобный всплеск? Они перегорают — пленницы Купидона. Кто быстрее, кто чуть позже, но это происходит, а потом не остается ничего, кроме безумия или смерти.

— А как насчет наркотических дженериков? Мне довелось сталкиваться с девушками, находящимися под их воздействием. Впечатляюще, — ухмыляется Бернс.

— Эффект Имитации наступает быстро, в зависимости от дозировки, задействует в основном сексуальную сферу, действует недолго и вызывает быструю зависимость. Это тяжелый наркотик, подавляющий разум уже во время первого приема. Купидон же на первых порах оказывает позитивное воздействие, усиливая имеющиеся умственные и физические способности. И в этом его опасность. В постепенном привыкании, переходящем в практически неизлечимую потребность.

— И ты даже пару упаковок себе не оставил? — с хитрой усмешкой пытается выяснить Бернс. — Ситуации в жизни бывают разные, — поясняет он в ответ на моей недоумевающий взгляд. — И если разумно использовать…

— Использовать больше нечего, — жестко напоминаю я. — Ты задал все свои вопросы? Если нет, то поторопись. Потом мы будем общаться только в присутствии адвоката.

— Ты так торопишься в тюрьму? А как же беременная молодая жена, брат-инвалид? — с деланным равнодушием интересуется Бернс.

— Они будут обеспечены всем необходимым, — отвечаю сквозь зубы.

— А другие варианты не рассматриваешь?

— Например?

— Сотрудничество.

— Мы уже выяснили, что мне нечего тебе предложить.

— Не скажи, — ухмыляется Бернс, складывая руки в замок. — Ты действующий президент корпорации — твои слова. Пожар на заводе финансово пошатнет положение Медеи на рынке, но не уничтожит.

— Ты говорил, что уголовные дела против членов правления возбуждены. Ты дал мне слово, что Моро сядет в тюрьму.

— Ты тоже кое-что мне обещал, — пожимает плечами Бернс. — К тому же, у тебя были свои планы на Моро, или я ошибаюсь?

— Я здесь, как видишь.

— Но по-прежнему без наручников. Если бы ты был задержан, мы бы сейчас с тобой не говорили, Джером.

— Что ты хочешь? — потеряв терпение, яростно спрашиваю я.

— Сотрудничество, — повторяет Бернс.

— Цель?

— Мне нужны связи корпорации. Все до банального просто, Джером, — с улыбкой произносит Бернс. — Медея сотрудничает с таким гигантом, как Триада, подмявшим под себя Нью-Йорк и всю Калифорнию. Как поговаривал Логан Морган: «Миром правят транснациональные корпорации», и частично он прав. Нет смысла уничтожать то, что можно взять под контроль. Отстреливаешь одного паразита, появляется другой. Или ты думаешь, что с уничтожением Медеи мир сможет спать спокойно? У нас есть шанс повлиять глобально на ситуацию с организованной преступностью, которую давно уже взяли под свое чуткое руководство такие корпорации как Медея, Триада и другие. Образуя тандемы, они усиливают свою власть и влияние.

— Что произойдет в случае моего отказа? — задаю вопрос, когда Бернс заканчивает свою пламенную речь.

— Ты пойдешь под суд, получишь свой срок, а я найду другого человека, готового понять, что