От неожиданности мужчина выронил планшет и Ева тут же подхватила его и резко дёрнулась к окну. В глазах лысого промелькнуло удивление. На его планете женщину казнили бы за такие выходки. Он дёрнулся за ней, прошептав нецензурное ругательство.

Раздался выстрел – это один из мужчин пальнул по девушке – однако мимо.

Джим напрыгнул на него, нелепо и сбоку, надеясь перехватить руки – но как ученый, он совсем не смыслил в драках – ещё пара шальных пуль угодила в потолок.

Ипкис, резко выдохнув, метнулся к лысому и ударил его сильным кулаком в живот. Несчастный скрючился и Ра долбанул его в голову клювом. Тот застонал и схватился за голову.

Ева распахнула окно, швырнула планшет туда и потянулась за пистолетом. Мэр зажмурился.

Торрес подскочил со спины к другому мужчине, который целился в Еву, и обхватил его руками. Выстрелил Рыжий.

Ева застонала – его пуля оказалась меткой и угодила ей в правое предплечье. Девушка зажала рану левой ладошкой и трясущейся рукой направила пистолет на него:

– Пожалуйста, не заставляй меня, – пролепетала она. Но Рыжий целился.

Девушка выстрелила наобум – а рыжий даже не мигнул.

Ещё один выстрел – рыжий попал Еве в ногу. Она взывала и осела на пол.

В этот момент Ипкис приложил головой лысого об стену и тот отключился, смешно осев на пол и мешая остальным участникам конфликта.

Тогда Ра попытался напрыгнуть на рыжего, прямо в фас. Выстрел. Ра скорчился от пронзающей боли в колене, но всё равно подался вперёд, обхватив рыжего.

К ним подбежал шатен, схватил стоящий рядом стул и со всей силы вдарил по ра. Резкая боль в затылке заставила Ипкиса ослабить хватку, на секунду потемнело в глазах и рыжий легко скинул замок его рук. Шатен кивнул рыжему и, кинув взгляд на покарёженный стул, замахнулся снова.

Рыжий наклонился над Евой и сжал своими сильными ручищами её лебединую шею. Ева выпустила пистолет из рук и стала яростно царапать его руки. Упиралась ногами в грудную клетку, но всё было напрасно.

Раздался выстрел, лицо рыжего сменило гнев на удивление и он за секунду обмяк на Еве, ослабив хватку. Девушка посмотрела за него – это Джим подобрал пистолет и выстрелил в противника.

Лысый лежал на полу, нелепо раскинув ноги и руки, а по его потной лысине расползалось небольшое пятно крови. Эти двое, стоявшие рядом у двери, как охранники и так отчаянно кинувшиеся в боль, теперь выглядели иначе. Один лежал на животе, приподнявшись на локтях, тяжело дышал и сплёвывал кровь. Другой отполз в угол и держался за своё – очевидно – сломанное, ребро, ведь каждый вздох сопровождался басовитым стоном. А тот вечно хмурый шатен, что теперь дёргался в мёртвой хватке Ипкиса, был непохож сам на себя – его лицо теперь напоминало огромную гематому – не стоило ему злить создание расы ра.

Торрес стоял, прислонив щупальца к коленям и тяжело дышал, мэр в оцепенении сидел за своим столом, а другой осьминогоподобный сидел в углу, обхватив голову щупльцами.

После недолгого молчания мэр, наконец, встал:

– А где, собственно, охрана?

В эту же минуту распахнулась дверь и в кабинет вбежали военные. Вбежали и встали. Кто знает – возможно, от неожиданности ситуации они просто стояли за дверью и ждали окончания драки.

– Господа, – выдохнул мэр, – вы опоздали. Уведите, пожалуйста, из кабинета мужчин и… тех, кто без сознания тоже. И вот Еву тоже. И ещё вы все после этого уволены.

– Меня? – вскрикнула девушка, зажимая раны, – почему меня? Я же помогла вам. Нам надо поговорить!

– Ева, нам не о чем разговаривать – вздохнул мэр, – я крайне разочарован. Тобой, этой экспедицией, вашими мужчинами. Планшет ты зачем в окно выкинула? Можно было как-то иначе? Это какой-то кошмар. Интеллигентные особи не должны себя так вести. Мужчинам не место на этой планете. И тебе тоже. Уводите.

Охранники забрали вырывающегося из рук Ипкиса шатена и уже подошли к Еве.

– В моей памяти есть доказательства того, что Пи убил мать Эда.

– Ну да, ну да, конечно, – ухмыльнулся мэр, – ты после этого чудовищного побоища правда думаешь доказать кому-то, что мужчины – адекватные создания?

Тепло. Тепло, охватывающее предплечье, тепло, растекающееся по ноге. Пронзающая боль уже стала чем-то естественным и осталось только тепло и усталость. Ева поймала себя на мысли, что больше всего ей сейчас хочется спать. Но было нельзя.

– А вы? Адекватные? У меня есть доказательства, что меня изнасиловал персеянин, – отчеканила она, всматриваясь в мэра и стараясь не терять нить разговора.

– И кто же это мог быть? – подал голос осьминогоподобный, встающий из своего угла и расправляющий халат.

– Пи. Это сделал Пи. Всё в моих воспоминаниях. Я, – Ева на секунду забыла о чём говорила и закрыла глаза в попытке сосредоточиться, – Я говорила с рептилоидом, который стирал память Пи. Так нельзя. Раз с вашей стороны был прецедент необоснованной жестокости – вы не можете оклеймить человечество убийцами.

Торрес вставил своё слово:

– Господин мэр, позвольте обратиться. Достаточно громкие заявления при достаточно весомых свидетелях, чтобы не быть проверенными.

Джеймс убрал с себя руку охранника и подбежал к Еве:

– У неё большая кровопотеря, вы что, не видите? Вызовите медиков.

– Охраны достаточно. Её место в тюрьме, ничего не случится, люди живучие, – едко ухмыльнулся осьминогоподобный, – и ты тому живое доказательство.

– Я не защищаю мужчин, нет, – продолжила Ева, уже смотря не на мэра, а за его спину, – наши сёстры, дочери и матери – они закабалили их донельзя… Конечно, можно всё оставить как есть. Женщина не настолько нуждается в мужском плече рядом, чтобы ратовать за то, чтобы мы пришли к соглашению с ними. Но человеку нужен человек. Каждому нужен кто-то, кто примет и поймёт, будет делать две чашки кофе по утрам, обнимать в холодной постели. И, к сожалению, большинство женщин пока ещё гетеросексуальны. Именно поэтому… – она сбилась с мысли, – а вы. Ничуть не лучше. Мы все – у нас в телах сердечки, а в теле косточки. Все одинаковые. Остальное – вопрос социализации, – Ева закрыла глаза и опустила голову на грудь.

Охранники подняли её под подмышки, Ева встала на ноги, подняла взгляд и тут же рухнула на пол. Она ещё раз открыла глаза – но вокруг было темно, шумно, суматошно, и закрыла их снова, разрешая себе раствориться в усталости и тепле. Она чувствовала, как её трясли за плечи и били по щекам. Но лень и усталость были сильнее. “Немножко посплю и договорю”