— Ну наконец-то, — пробормотал кто-то из финикийцев, — а то мы уже размякли тут от жары.

— Начинается настоящее дело, — вторил ему другой, — теперь мы встряхнем этих римлян.

— Командиром этой колонны назначен Федор Чайка, — закончил Атарбал, посмотрев на молодого военачальника и добавив, — это приказал сам Ганнибал. Он решил, что ты справишься с этим лучше других.

— Можете не сомневаться, — ответил Чайка с поклоном, — я справлюсь.

«Вот, значит, как, — ухмыльнулся он про себя, — ну что же настал час вернуться в Тарент победителем».

К вечеру, сверкая на солнце доспехами, передовые части финикийцев подошли к границам города. По пути они смяли несколько разрозненных римских отрядов, для которых столь масштабное наступление явилось полной неожиданностью. Остановив на вершине холма своих солдат, которых здесь набралось не меньше римского легиона, Чайка, не слезая с коня, посмотрел на зубчатые стены твердыни, за которой скрывался многочисленный гарнизон под командой Марцелла. Город был хорошо укреплен, и с ходу его было не взять.

— Строить лагерь, — приказал Федор, обернувшись к своему новому адъютанту, — возводить укрепления. Мы пришли сюда надолго.

На рассвете триера македонцев уткнулась носом в мокрый песок. И Леха с большим удовольствием спрыгнул вниз одним из первых, ощутив под ногами землю. Нет, как морпех, он любил плавания и веселые приключения с погонями и стрельбой, но это прибавило ему немало седых волос и совсем не доставило удовольствия.

Не успело тайное посольство отчалить в ночи от македонского берега, как одна из триер налетела на скалу и разломилась надвое. В этих водах было множество мелких островов и рифов. Большинство моряков и гребцов утонули, лишь немногих удалось спасти в этой тьме. Капитан триеры, на которой везли Ларина, сам чудом избежал столкновения и побыстрее увел свой корабль от места крушения.

— А как же ваши моряки? — удивился Ларин, который был уверен, что операция спасения задержит их на какое-то время.

Спросил он по-гречески. Решил подтянуть свои знания, раз уж выдалась такая возможность.

— Прежде всего я должен доставить на другой берег тебя, — заявил ему низкорослый бородатый грек, не изменивший своего приказа плыть дальше даже после слов Ларина, — если наши солдаты утонули, то их забрал Посейдон. А раз так захотел Посейдон, не мне ему перечить. Мы в море, где всем владеют морские боги.

— Ну раз так, — развел руками Ларин, поняв основной смысл, — тогда плыви, куда должен. Хотя у нас во флоте своих всегда спасают.

— Приказ Плексиппа, — отрезал капитан и добавил нехотя, — мы не можем останавливаться. Здесь рядом чужие острова. Нас могут захватить солдаты Эпира.

«Значит, все-таки Плексипп, — подумал Ларин, — а Посейдон тут так, для отмазки».

Но не стал спорить. Хотя, когда из темноты вновь донесся человеческий крик, Леха вздрогнул. Там тонули оставленные на произвол стихии люди без всякой надежды на спасение. Кто-то, может, и выплывет, схватившись за обломок палубы. Но таких счастливчиков будет немного. Никаких спасательных жилетов и резиновых лодок у этих несчастных моряков не было.

— Жуткая смерть, — проговорил он, крепче схватившись за носовое ограждение.

— Да уж, хуже не придумаешь, — поддержал своего начальника Токсар, которого Леха взял с собой в это плавание, как и еще дюжину скифов-пехотинцев из сотни Уркуна вместе с самим сотником, — говорят, греки больше всего боятся умереть далеко от дома, чтобы никто не смог похоронить их тело в родной земле. А утонуть в море и остаться без могилы — это вообще самая страшная смерть.

— А ты откуда знаешь? — удивился Леха, пытаясь в темноте рассмотреть лицо своего помощника.

— Гилисподис как-то рассказывал, — признался Токсар, — когда мы с ним про корабли говорили.

— Ясно, — кивнул Ларин, — этот любит языком почесать. Впрочем, наверное, он не врал.

Рассекая волны, корабль быстро уходил от места крушения, и крики утопающих вскоре перестали доноситься из темноты. Чуть позади шла вторая триера, избежавшая крушения и даже сумевшая взять на борт несколько человек.

Ветер свежел, но, к счастью, был попутным и раздувал парус быстроходного корабля, что увозил Ларина к берегам Италии. Мачта скрипела. По палубе, словно тени подземного царства, сновали матросы, поправляя снасти. «Того и гляди Посейдон разыграется не на шутку, только шторма нам еще не хватало, — немного напрягся Ларин, — лучше уж действительно подальше от этих островов уйти».

Но это были еще не все приключения. Где-то в открытом море, ночью, когда Ларин спустился в отведенное ему на корме узкое помещение, чтобы немного вздремнуть, разместив своих людей на второй палубе, они неожиданно нарвались на конвой римлян, встречи с которым так старались избежать. Флагман македонцев едва не пробил высокий борт квинкеремы, который матрос едва сумел заметить в последний момент на фоне звезд.

Второму кораблю, который шел следом, повезло меньше. Он на полном ходу врезался в следующее римское судно, которых здесь оказалось довольно много. Удар был мощным и точным. Македонцам удалось протаранить борт римского корабля, но зато они дали обнаружить себя. Капитан попытался выбраться из этой ситуации, перейдя на весла и дав «задний ход», но маневр не удался. Пока снимали парус и налаживали весла, пришедшие в себя солдаты римлян, посыпались на палубу македонской триеры, как муравьи. Завязалась жестокая драка между легионерами и морпехами с триеры, окончания которой Ларин не увидел. Их корабль чудом проскочил сквозь строй эскадры.

— Они, что, патрулируют по ночам? — удивился Ларин, выбравшись на палубу и поймав капитана.

— Может быть, — отмахнулся тот, — откуда я знаю, что им приказывают консулы.

В зыбком свете луны, показавшейся на мгновение из-за облаков, Леха рассмотрел не менее десятка мощных силуэтов, которые могли принадлежать только квинкеремам. Это бравый адмирал понял с первого взгляда.

— Значит, нам опять повезло, — решил Ларин, разглядывая едва различимую стену из корпусов римских кораблей, что надвигалась со всех сторон на обреченную триеру охранения, — а им уже не уйти.

— На все воля богов, — заметил на это капитан.

— Ну да, — кивнул Леха, — как же без них.

Уже в который раз за это короткое плавание он ловил себя на мысли, что боги почему-то выступают на стороне скифов и посланника Иллура, храня его от многочисленных напастей. На следующий день он снова в этом убедился.

Разыгравшееся волнение, к счастью, не превратившееся в мощный шторм, отнесло их гораздо дальше от нужного места на побережье. И едва не вынесло в открытое море. Как определил капитан, им следовало теперь принять вправо и следовать вдоль показавшихся на горизонте берегов, чтобы окончательно не сбиться с пути. Однако в этих водах, как на встречном курсе, так и позади, должно было находиться немало римских кораблей. Ведь это была, как уверил Ларина капитан македонской триеры, уже Южная Италия. Враждебная территория, занятая пока Римом.