на борту «Рэйли», в своей каюте. Он промоет, перевяжет рану и поговорит с кептеном Трайоном. Опыт и здравый смысл хором подсказывали Бертону, что после такого шумного побега русским придется поскорее убираться из Вальпараисо, и сделать это они смогут только на «Луизе-Марии». Значит, надо быть готовым пуститься в погоню. А дальше… никакого дальше у этих русских уже не будет. Океан не возвращает назад то, что кануло в его глубины.

X

26 декабря 1879 г.

Чили. В гавани Вальпараисо

– До сих пор не могу поверить, что вы оба в Чили! Особенно ты, Гревочка, с красавицей женой, на собственном пароходе! Лорд Гленарван, да и только!

Трое друзей стояли на шкафуте «Луизы-Марии» возле зачехленного орудия. С востока, из-за зубчатых цепей Анд, пробивалось предутреннее зарево, но западная часть горизонта еще тонула в чернильной мгле. Разве что звезды побледнели, готовясь уступить место дневному светилу.

– Это еще что! – Барон довольно ухмыльнулся. – Представь, как я удивился, когда Вениамин признался, что он и тебя втянул в эту авантюру!

– А кого мне было втягивать, как не старых друзей? – удивился Остелецкий. – Да и опыт у вас соответствующий: у тебя, Серж, репутация лихого корсара, а Гревочка мятежи на британской каторге поднимал и инсургентов с пушками высаживал в Индии. Кому как не вам?

Греве хотел возразить, что никаких мятежей он не поднимал, а лишь вовремя подал толковую мысль командиру «Крейсера». Но смолчал – похвала друга была ему лестна.

– Привлек, говоришь? – Сережа испытующе посмотрел на друга. – Вот только мне почему-то забыл сказать. А казалось, чего бы стоило? Вон, Иван Федорович был в курсе…

– От и до, Серж, от и до. – Остелецкий развел ладони примерно на фут, демонстрируя степень осведомленности Повалишина. – Ровно насколько ему было положено. Служба такая, уж извини. Вот и сейчас нам предстоит кое-что не вполне… дипломатическое.

– И что именно, позволь спросить?

– Тут такое дело… – ответил вместо Остелецкого барон. – После этого побега в Вальпараисо нам оставаться не стоит. Чилийцы уже шерстят город и окрестности, а не позже утра кому-нибудь придет в голову гениальная мысль, что беглецы могут скрываться на одном из судов, стоящих в порту.

– Или Бертон подскажет, – добавил Остелецкий. – Он тут играет какую-то свою игру, но если другого выхода не останется, с легким сердцем сдаст Гревочку вместе с «Луизой-Марией». А уж на ней чилийцы много чего интересного найдут.

– Например, сеньора Мигеля Грау, – хохотнул Греве. – То-то удивятся! Так что мы с Веней решили: если уходить, так надо на прощанье хлопнуть дверью. Крепко хлопнуть, чтобы стекла посыпались…

– Кстати, об адмирале, – перебил барона Вениамин. – Ты, Серж, уже ему представился?

– Разумеется. Я же служу в перуанском флоте, а значит, его подчиненный. Устав, сами понимаете.

– И сколько у него сейчас таких… подчиненных?

– Шестеро. Трое подобранных вместе с ним с «Републики», мы с Дырьевым и Хуанито. Могло быть семеро, но моего минера ранило. Сейчас отлеживается в лазарете.

Во время схватки на дороге маленький отряд не понес особых потерь. Трое морских «пластунов» получили легкие ранения, да минер с Сережиной торпедеры на отходе словил шальную пулю в мякоть бедра – навылет, но из строя он выбыл.

– Шестеро – это хорошо, – кивнул барон. – Вшестером вы, пожалуй, справитесь.

– Справимся? С чем?

– А вот смотри туда…

И показал в сторону внешнего рейда, где темнели силуэты двух военных судов.

– «Уаскар» и канонерская лодка, как ее…

– «Ковадонга», – подсказал Остелецкий. – Остальная эскадра сейчас блокирует Кальяо. А канонерку оставили, чтобы сопровождать «Уаскар». Но не сегодня так завтра они закончат ремонт, и тогда он сможет присоединиться к эскадре командора Карденаса…

– …и превосходство чилийцев, которое и так велико, станет подавляющим, – закончил барон. – Вот мы с Вениамином и решили чуток уравнять шансы.

– Уравнять? Это как? Хотите подойти к канонерке и вдарить по ней в упор? Спору нет, Гревочка, пушки у тебя отменные, размолотят это корыто с двух залпов. А дальше что, подумал? Береговые батареи раскатают «Луизу-Марию», как бог черепаху, да и на «Уаскаре» спать не будут. Чилийцы, конечно, артиллеристы еще те, но пароходу много и не надо. Одно-два попадания – и приходи, кума, любоваться! К тому же это будет в чистом виде акт пиратства – вы ведь под бельгийским флагом, а Бельгия в войне не участвует.

– В корень зришь, Серж, – кивнул Остелецкий. – А потому никакой канонады не будет. Вообще обойдемся без стрельбы, сделаем все по-тихому. Сейчас мы грузимся в шлюпки, обматываем весла тряпками, чтобы вода не капала, и тихо-о-онечко гребем к «Ковадонге». Поднимаемся на палубу, сгоняем команду вниз, после чего сеньор Грау поднимает на канонерке перуанский флаг и объявляет ее военным трофеем. Вы шестеро, как перуанские военные моряки, принимавшие присягу, составите команду. Все в полном соответствии с законами войны на море. А дальше «Луиза-Мария» и «Ковадонга» на мягких лапках вытягиваются с рейда – и прочь отсюда!

Сережа задумался.

– А что? Авантюра, конечно, но может и пройти. Только вот как быть с «Уаскаром»? Он-то все равно уйдет к эскадре, пусть и один?

– Об этом мы тоже подумали. – Остелецкий переглянулся с Греве. – Сам все увидишь. А ты, Гревочка, – он повернулся к барону, – остаешься на «Луизе-Марии». Поднимайте пары и ждите нашего сигнала – и чтобы с берега ни огонька не заметили!

– Это еще почему? – возмутился барон. – Я этот план придумал, и меня же отодвигают в сторону? Если это из-за руки, то довольно гадко с твоей стороны, Вениамин, не ожидал…

– Погоди, Карлуша, не горячись! – Остелецкий выставил перед собой ладони, словно защищаясь. – Поверь, я нисколько не сомневаюсь в твоей боеспособности. Но представь, что у нас что-то пойдет наперекосяк, и придется драпать? Тогда единственный шанс на спасение – «Луиза-Мария» и ее пушки. На Девилля у меня надежда слабая, он, сколько сможет, будет держаться за бельгийский нейтралитет и статус коммерческого судна. Ну и баронессе объяснишь, что происходит, она наверняка вся на нервах…

– Ну, если только так, – пробурчал барон. – Но когда выйдем в океан…

– Обязательно. Никуда от тебя слава не денется, еще повоюешь.

– А как же нейтралитет?

– А сеньор Мигель Грау на что? Как только адмирал поднимет на «Ковадонге» свой флаг, она из приза превращается в боевой корабль перуанского флота. После чего он имеет полное право конфисковать твою «Луизу-Марию», скажем, за военную контрабанду – пушки-то на ней стоят? Конфискует и на законнейшем основании включит в состав перуанского флота в качестве вспомогательного крейсера. А дальше пусть адвокаты разбираются. Главное – никто не сможет обвинить ни тебя,