По его словам, на исходе второго тысячелетия до нашей эры народ колхов говорил на одном из языков картвельской группы. Название звучало на этом языке как «Пати», и греки, должно быть, переняли именно его, когда нарекли реку «Фасис», — произношение здесь подчиняется обычным правилам видоизменения. Затем, незадолго до 1000 года до нашей эры, картвельский язык западной Грузии претерпел изменения. Люди, населявшие долину реки, стали говорить на производном языке, именуемом мегрельским, и название приняло форму «Поти» (этот топоним сохранился в названии современного города Поти). Греки, однако, продолжали придерживаться прежнего наименования — Фасис, которое они должны были усвоить задолго до того, как во времена классической античности на берегах Черного моря возникли их колонии. Что интриговало Рисмага Гордезиани больше всего — так это следующий факт: судя по всему, древнегреческое слово, обозначавшее баранью шкуру, было как-то связано с картвельским словом, обозначавшим руно.

Может быть, размышлял я, существовали еще более древние контакты между Грецией и Колхидой, до плавания «Арго»? Как получилось, что впервые летающий баран появился в Греции лишь затем, чтобы спасти Фрикса, которому угрожала смерть? Откуда Ясон и аргонавты узнали, что им следует отправляться именно в Колхиду, дабы отыскать золотое руно? Эти вопросы лежали вне круга моих нынешних исследований. На сегодняшний день экспедиция «Путешествие Ясона» доказала все, ради чего она отправилась в путь. Мы продемонстрировали, что физически возможно было совершить подобное плавание на корабле, построенном в позднем бронзовом веке. Даже на двадцати веслах (вместо пятидесяти, положенных по мифу) мы смогли выгрести против сильного течения в Босфоре и преодолеть суровые невзгоды Черного моря. По всему маршруту мы наблюдали соответствия между нынешним ландшафтом и географией древней легенды и пришли к выводу, что это единство не умещается в рамки случайного совпадения. Теперь же в Грузии, благодаря содействию грузинских археологов, мы увидели свидетельства существования очень древнего культа барана, «златообильной» Колхиды и своими глазами созерцали подлинный источник золотого руна. На мой взгляд, уже ничего нельзя было добавить к анализу легенды о поиске золотого руна.

Я ошибался. Всю следующую неделю мы продолжали наслаждаться ошеломляющим грузинским гостеприимством, уже не в горах, а в Тбилиси: нас кормили и поили, возили в монастыри, водили по музеям — в Национальном музее мне бросилась в глаза пара золотых браслетов в форме головы барана, найденных Отаром при раскопках в Вани. Тим Редмен, собиравшийся жениться сразу по возвращении в Англию, пообещал на празднование бракосочетание облачиться в белый грузинский костюм (и так и сделал), а остальные не знали, куда складывать бесчисленные подарки — инкрустированные кинжалы, рога и кубки, хрустальные вазы, статуэтки, вымпелы и прочее. Наши друзья-грузины повсюду сопровождали аргонавтов, и расставание с ними было особенно печальным, когда мы наконец решили, что пора собираться в обратный путь к побережью, чтобы вторично пересечь Черное море, и стали готовиться к этому. Именно тогда, совершенно неожиданно, я и наткнулся на то, что, по моим ощущениям, стало последним доказательством реальности легенды о Ясоне.

Второго августа, в последний день пребывания на земле Грузии, нас повезли по направлению к Черноморскому побережью — в Батуми. По пути Отар спросил, не хочу ли я взглянуть еще на один раскоп. Он располагался возле Кобулети — неподалеку от той точки, где «Арго» бросил якорь во время первой ночевки у грузинских берегов. Я загорелся — ведь где-то здесь, на прибрежной равнине, высаживался и Ясон со своими товарищами! Где, как не в этих местах, должно было располагаться селение, на которое наткнулись аргонавты, когда впервые причалили к берегу страны царя Эета в поисках золотого руна.

Снова шел дождь. Мы с Отаром, хлюпая по грязи, взбирались по склону невысокого холма, который, словно брошенный великаном гигантский шит, возвышался над прибрежной болотистой низменностью. Здесь, близ селения Намчедури, и располагалось то место, где археологи решили вести раскопки. В этом районе ученые нашли много подобных курганов, но пока еще не раскопали их. Когда мы взобрались на вершину холма, то обнаружили, что дальняя часть его срезана — как если бы от пирога ножом отделили половину. Мы взглянули вниз и увидели обычную картину археологических раскопок: грязь, лужи, а в сердцевине кургана явно виднелись остатки древнего деревянного сооружения, вскрытого совсем недавно.

Археолог Давид Хакутаишвили, руководитель раскопок, объяснил нам, что когда-то здесь было святилище. Снаружи шел частокол из бревен десятиметровой высоты — диаметр кольца составлял 70 метров, потом был внутренний ров с водой, а в центре стояло какое-то деревянное строение, вероятнее всего, культового назначения, состоявшее из девяти небольших комнат. Я поинтересовался, не находили ли археологи свидетельств культа барана. К тому времени я видел столько фигурок и изображений священного барана, что испытал буквально шок, когда услышал в ответ: «Нет». Я был озадачен. Какому же тогда культу служило это святилище, спросил я, если не культу барана? Поначалу ответ показался разочаровывающим. В позднем бронзовом веке и здесь, и во всей округе священным животным считался бык. В нескольких местах археологи нашли тайники с тотемами, посвященными быку, они представляют собой каменные или глиняные пластины около фута длиной, заканчивающиеся развилкой, — таков повсеместно распространенный образ бычьих рогов.

Только теперь, несколько запоздало, я осознал, что бесконечное созерцание культовых изображений барана за последние дни напрочь вытеснило из памяти важную деталь: суровое испытание, которому подвергся Ясон, — испытание пахотой на священных быках. Для того чтобы получить доступ к золотому руну, он должен был приручить священных быков, обитавших на равнине возле заветного дерева, на котором висела шкура. И вот я стою, словно захваченный врасплох, на пороге святилища, где отправлялся культ священного быка, — святилища, расположенного как раз в нужной мне части Колхиды и датируемого поздним бронзовым веком. Детали совпадали самым поразительным образом. Может быть, руно действительно хранилось в храме или священной роще, где отправлялся культ быка?

Но в легенде присутствовала еще одна деталь. С самого начала, когда Ясона отправили на поиски золотого руна, его предупредили, что драгоценную шкуру охраняет чудовищный змей — он никогда не спит и зорко стережет сокровенное древо, на котором висит руно. Даже после того как Ясон — с помощью Медеи — исхитрился усмирить священных быков, он все равно должен был прокрасться мимо неусыпного змея. И здесь, если следовать легенде, герою тоже помогла Медея. Под покровом ночи герой и волшебница тайком отправились к святилищу, и там Медея околдовала стража — глаза змея закрылись. Ясон поспешно схватил золотое руно, после чего любовники не мешкая вернулись на «Арго», корабль вышел в открытое море и, набрав полный ход, оторвался от преследования мстительных колхов, у которых из-под носа увели священный тотем.

— Как у вас тут насчет змей? — Этот вопрос я задал археологу в Кобулети. — Находили ли вы хоть что-нибудь, напоминающее о змеях?

К моему изумлению и восторгу, он ответил: