Он позавтракал в маленьком кафе в переулочке возле площади, зашел в аптеку, купил мыло и сунул его в карман, где уже лежали бритва и зубная щетка, после чего зашагал на запад.

Его подвезли до Фронтеры, а потом и до Сан-Буэнавентуры. Днем он искупался в ирригационном канале, побрился, выстирал одежду и лег вздремнуть на солнце, пока сушились выстиранные вещи. Чуть ниже по течению была устроена запруда, и когда Джон Грейди проснулся, то увидел, что с плотины прыгают в воду и плещутся голые дети. Он встал, завернулся в куртку и двинулся к плотине. Он сел неподалеку и стал смотреть на купающихся детей. По берегу прошли две девочки. Они тащили вдвоем прикрытый марлей бачок, а в свободной руке каждая держала еще по ведерку с крышкой. Они явно несли обед работавшим в поле. Девочки застенчиво улыбнулись полуголому Джону Грейди, казавшемуся по сравнению с коричневыми мексиканцами неестественно бледным. Эту бледность дополнительно оттеняли ярко-красные шрамы на груди и животе. Он сидел, курил и смотрел на детей в мутной воде.

Потом он весь день брел по жаре по пыльной дороге в направлении Куатро-Сьенегас. Мексиканцы, попадавшиеся ему по пути, охотно заговаривали с ним. Джон Грейди шел мимо полей, где мужчины и женщины махали мотыгами. При его приближении они прекращали работу, здоровались, говорили, что погода нынче выдалась хорошая, а он согласно кивал и улыбался. Вечером он поужинал с крестьянами. За столом из длинных жердей, связанных шпагатом, расположилось пять или шесть семей. Над столом был сооружен парусиновый навес, который заходящее солнце окрасило в оранжевый цвет, испещрив лица и одежду ужинавших полосами от швов на парусине. Девочки разносили еду на тарелках с поддончиками из останков ящиков, чтобы не так мешали неровности стола. Старик, сидевший на дальнем конце, встал и от имени всех ужинавших прочитал молитву. Он попросил Всевышнего помянуть всех тех, кто жил и умер на этой земле, и напомнил собравшимся, что кукуруза и пшеница произрастают исключительно по воле Создателя, и не будь этой самой доброй воли, не было бы ни пшеницы с кукурузой, ни дождей и тепла, а была бы одна лишь тьма кромешная. После этого вступления крестьяне приступили к трапезе.

Мексиканцы уговаривали Джона Грейди заночевать у них, но он поблагодарил и двинулся дальше по пустой и темной дороге. Вскоре он оказался возле рощицы, где и устроил себе ночлег. Утром дорогу запрудила отара овец, и грузовик с сельскохозяйственными рабочими никак не мог преодолеть эту живую преграду. Воспользовавшись этим, Джон Грейди вышел на дорогу и попросил шофера подвезти его. Шофер коротким кивком пригласил его забираться. Джон Грейди попытался подтянуться на руках и залезть в кузов медленно двигавшегося грузовика, но это ему не удалось. Видя, в каком он состоянии, мексиканцы повставали с мест и общими усилиями втянули его в кузов. Сочетая переезды с пешими переходами, Джон Грейди неуклонно продвигался на запад и вскоре оказался в горах за Нададоресом. Потом он спустился на равнину, миновал Ла Мадрид и оказался на глинистой дороге, которая вела к хорошо известному ему поселку Ла Вега. Часа в четыре дня он уже был там.

Джон Грейди зашел в магазинчик, купил бутылку кока-колы, выпил, не отходя от прилавка, потом попросил вторую. Девушка-продавщица не без опаски поглядывала на покупателя, который сосредоточенно изучал календарь на стене. Наконец он спросил у девушки, какое сегодня число, но этот вопрос застал ее врасплох. Джон Грейди поставил вторую пустую бутылку на прилавок рядом с первой, вышел из магазинчика и зашагал по немощеной дороге в сторону асьенды Ла Пурисима.

Он отсутствовал почти два месяца, и знакомые места сильно изменились. Лето уже прошло. На дороге ему никто так и не попался, и на асьенду он пришел уже затемно.

Подойдя к дому геренте, он увидел через дверь, что семья ужинает. Он постучал. Вышла женщина и, коротко глянув на Джона Грейди, пошла за Армандо. Геренте вышел, остановился в дверях и стал ковырять во рту зубочисткой. Он и не подумал пригласить Джона Грейди поужинать. Затем вышел брат геренте Антонио, они сели вдвоем с Джоном Грейди под рамадой и закурили.

Кьен эста эн ла каса,[115] спросил Джон Грейди.

Ла дама.[116]

И эль сеньор Роча?[117]

Эн Мехико.[118]

Джон Грейди кивнул.

Сэ фуэ эль и ла иха а Мехико. Пар авион.[119]

Антонио рукой изобразил самолет в воздухе.

Куандо регреса?[120]

Кьен сабе.[121]

Они сидели и курили.

Туе косас кедан аки.[122]

Си?

Си. Ту пистола. Тодас тус косас. И лас де ту компадре.[123]

Грасиас.[124]

Де нада.[125]

Они сидели и молчали. Антонио посмотрел на Джона Грейди.

Йо но се нада, ховен.[126]

Энтьендо.[127]

Эн серио.[128]

Эста бьен. Пуэдо дормир эн ла куадра?[129]

Си.

Комо эстан лас йегуас?[130]

Лас йегуас, с улыбкой повторил Антонио.

Он принес Джону Грейди его вещи. Пистолет был разряжен, и патроны лежали в вещевом мешке вместе с его бритвенными принадлежностями и отцовским охотничьим ножом. Он поблагодарил Антонио и в потемках пошел на конюшню. Матрас на его кровати был скатан, и там не было ни подушки, ни одеял с простынями. Джон Грейди расстелил матрас, стащил сапоги и улегся на кровать. Кое-кто из лошадей в стойлах при его появлении стал подниматься. Кони фыркали и ворочались, и ему было приятно снова слышать эти звуки и вдыхать эти запахи. Он заснул умиротворенный.

На рассвете дверь его каморки распахнулась. На пороге стоял старый конюх Эстебан. Он посмотрел на Джона Грейди, потом снова закрыл дверь. Когда старик ушел, Джон Грейди встал, взял мыло и бритву и умылся под краном в торце конюшни.

Джон Грейди шел к хозяйскому дому, а со всех сторон собирались кошки. Они шли от конюшни и из сада, двигались по высокому забору, ждали очереди протиснуться под старыми воротами. Карлос зарезал овцу, и самые проворные кошки уже сидели на кафельных плитах галереи и нежились под лучами раннего солнца, пробивавшимися сквозь гортензии. Карлос в своем мясницком фартуке выглянул из дверей кладовой в конце галереи. Джон Грейди поздоровался. Карлос важно кивнул и снова исчез.

Мария ничуть не удивилась, увидев Джона Грейди. Она угостила его завтраком и произнесла свой обычный текст. Сеньорита Альфонса еще не вставала, может, встанет через час. В десять ей подадут машину, и она уедет на целый день в гости на виллу «Маргарита», но вернется засветло, потому что не любит ездить в темноте. Возможно, она примет его, Джона Грейди,