Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты всего лишь моя сводная сестра, — мягко сказала я.
— И от этого ты меньше меня любишь? — спросила она.
— Ни за что!
— То же самое касается и меня.
— Но женщина, которая меня родила, была злой. Ужасной. — только не для меня. — Она отвернулась от своей лучшей подруги. Она помогла убить мать Коула.
— Ну, тогда у меня для тебя есть еще одна хорошая новость. Ты не она. Ты единственная и неповторимая Алиса, идеальная во всех отношениях.
Вряд ли.
— У меня есть ее наклонности к насилию, Эм. Я очень на нее похожа.
— Что ж, другие охотники тоже скоро станут очень на нее похожи.
«Эм… что?»
— Объясни.
Вздохнув, она сказала:
— Когда Хелен передала тебе свою способность, она пробила какой-то защитный щит и изменила тебя.
— Это я знаю.
— Изменила тебя больше, чем ты думаешь, — сказала она. — Больше, чем она поняла. Теперь всякий раз, когда ты используешь свой огонь на охотниках, ты делишься с ними своими способностями.
Я хотела отрицать это, но у меня были доказательства обратного. Я использовала свой огонь и на Гэвине, и на Жаклин, и у них впервые было видение.
— Хелен сказала, что после передачи способности, ее обладатель больше не сможет ею пользоваться. Но я все еще могу пользоваться своей.
— Может быть, это из-за опытов, которые тебе пришлось пережить в детстве. Может быть, дело в наркотиках и токсинах, которые тебе вводили во время пыток. В чем бы ни была причина, ты другая.
Кого еще я исцелила? Появятся ли у них новые способности? Если да, будут ли они благодарить меня… или проклинать?
Эмма указала на фотографии.
— Почему бы тебе не просмотреть их? Думаю, ты будешь удивлена тем, что найдешь.
Глава 19
Отрубить ей голову…
Испорченную голову
Я просматривала фотографии Хелен, Сами, Эрин и Вероники, мои руки дрожали. Было странно видеть сильную, решительную женщину из моих снов… и несколько раз появляющуюся передо мной… расслабленной, почти счастливой.
Но Вероника была права. Сами… я… редко улыбалась.
На всех фотографиях, кроме одной, я хмурилась и прижималась к Хелен. Единственное исключение — я была в песочнице с чуть более старшей Вероникой; я знала, что это она. Эти темные кудри нельзя не узнать.
По моей щеке скатилась слеза, горячая и жгучая, а затем прорвалась плотина, выпустив неконтролируемую бурю. Раздался всхлип, к которому вскоре присоединился еще один… и еще. Все, что я откладывала в долгий ящик, планируя разобраться с этим позже, вырвалось из своей тюрьмы.
— О, Алиса, — сказала Эмма, а затем замолчала.
Меня охватила печаль. Трина, Лукас, Коллинз и Круз… мертвы, они превратились в пепел.
Мое сердце заныло. Я, девушка, которая ценила правду превыше всего, жила в паутине лжи.
А затем я испытала шок. Моя мать была не моей матерью.
И это привело к еще больше душевной боли. Что случится, если Коул пострадает в лесу, как показало нам видение? Я его потеряю?
Меня переполняло чувство вины. У меня появился секрет от Коула.
Мне хотелось погрязнуть в своих чувствах, я знала, что должна дать волю эмоциям. Наконец-то. Раз и навсегда. Они были частью прошлого, и я не могла двигаться дальше, если постоянно оглядывалась назад.
Мне никогда не хотелось двигаться дальше, как сейчас. Но все, что я умела делать, — это убирать эмоции куда-нибудь подальше. И, возможно, мне бы это удалось, но стены не просто рухнули… они обнажили рану, и, если я восстановлю их, то однажды снова окажусь в этом трагическом месте.
— Али? Эмма сказала, что что-то случилось. — внезапно Коул оказался рядом со мной, притягивая меня в тепло и силу своих объятий.
Я прижалась к нему, зарылась лицом в шею и заплакала. Плакала так сильно, что мое тело сотрясал дрожь. Он не отпускал меня, только крепче прижимал к себе, проводя пальцами по моим волосам и шепча мне на ухо нежные слова утешения.
Такие вещи, как «Я люблю тебя, Аллигатор» и «Мы справимся с этим» и «Это не сломит нас» и «Мы сильнее этого».
Когда я наконец успокоилась, он поднял меня на руки и вынес из комнаты, подальше от фотографий и боли. Мои глаза опухли — они горели, как будто в них попало настоящее пламя.
Мой нос был настолько заложен, что я едва могла дышать, и силы покинули меня. В тот момент я была не более чем растаявшей лужицей слизи. Стыдливой лужицей. Я, наверное, оставила сопли на рубашке Коула.
Он вошел в другую спальню, в ней горели свечи. Она была просторной и состояла из двух частей. Кровать и зона отдыха с пушистым диваном и журнальным столиком, заваленным едой. Там были некоторые из моих любимых блюд. Феттуччине Альфредо. Фаршированные грибы. Жареный сыр. Печенье с шоколадной крошкой и ванильным мороженым.
— Я сделал для нас укромное местечко, — сказал он, усаживая меня на край кровати. На заднем плане играла тихая музыка. — Подумал, что мы наконец-то сможем устроить наше первое свидание.
Копье пронзило мою изуродованную кислотой грудь.
— Ты не должен был этого делать. Не ради меня. Коул, Хелен…
— Я знаю, любимая. Знаю.
Он знал? Правда? Мне пришлось произнести эти слова вслух.
— Она моя мать.
Он медленно кивнул.
— Вероника подтвердила мои подозрения.
Меня охватил гнев. «Это была не ее история, чтобы рассказывать».
— Мой день рождения изменили. Я старше, чем мы думали.
— Приятно это знать.
— Мне снится Хелен. Она приходит ко мне.
Он присел передо мной и положил руки на мои бедра.
— Не обращай внимания на сны, не обращай внимания на эту женщину.
Но… я не хотела.
— Она мне помогает.
— Она лгунья. Она предаст тебя, причинит тебе боль.
— Нет, она…
— Да. Это так. — его выражение лица ожесточилось, став каменным. — Но то, кто она и что она делает, не меняет того, кто ты… ты моя.
Его заверения сделали то, что и должны были сделать. Убедили меня. И все же мои нервы начали пошаливать. Он видел одну сторону монеты. Я видела другую. Она была злом для него, но добром для меня. Он хотел, чтобы я ее забыла. Я хотела общаться с ней… хотела всего, что могла получить.
Сможет ли он смириться с этим?
— Я устала позволять «Аниме» управлять всем, — сказала я, переключаясь. — Они делают ход, а мы после этого восстанавливаемся. Этого больше не будет. Утром я пойду искать Джастина. Я обещала Жаклин.
— Мне нравится
