Старая ведьма вся в снегу, похоже, падала не один раз, пока добралась сюда, но злость явно придает ей сил.

– Это разве туман Алаиды? – Тимея озадаченно разглядывает собственную руку. – Ну что ж, бывает. Я бы вернула его, но сама понимаешь… Тебе от силы пару лет осталось, если верховные не прикончат тебя раньше. Зачем ты спелась с ними, Ри Гвейр? Это маразм, или тебя заставили?

– Отпусти его.

– Ага, чтобы он забрал у меня то, за чем я так долго охотилась?! – Ядовитая снова смеется. – Значит, все-таки маразм. Слушай, Мойна. Если все они лишились магии, если позволили себя поймать, то они недостойны быть ведьмами, вот и все. Твоя дочь, пепельные, я уж молчу про ковен семи птиц. Побеждает сильнейший! И теперь сильнейшая я. А ты… Ты либо оставайся с ними и жди, пока тебя посадят в клетку к Алаиде, либо подчинись мне. Мы изменим этот мир, дорогая!

Растерянная Мойна делает шаг назад, и у меня все опускается. Неужели она отступила? Кас доверился ей после всего, а она позволит убить его?! Удавка затягивается на шее Кассия, он едва держится на ногах, я не могу пошевелиться и лишь глотаю слезы бессилия.

Нет! Все не должно закончиться вот так! Пожалуйста!

– Ладно, попробую пепел, – снисходительно вздыхает Тимея. – Раз уж тебе так больно смотреть на магию Алаиды…

Ядовитая поднимает ладонь, дует на нее, и будто из ниоткуда в сторону Каса летят серые хлопья пепла. Время словно замедляется, я одновременно и не хочу смотреть на это, и не могу оторвать взгляд.

Около метра остается до Кассия, он вот-вот вдохнет смертельный пепел, как вдруг Мойна срывается с места, бросается наперерез и делает жадный вдох. Пепел исчезает у нее во рту, а в следующую секунду глаза старухи становятся черными, как нефть, и туманная ведьма медленно ложится в снег.

Я ничего не понимаю, Тимея тоже растеряна: такого от Мойны не ожидал никто. К счастью, первым в себя приходит Кассий. Выпутавшись из удавки, он резко выставляет ключ и громко, уверенно зачитывает нужные слова.

– Эйо ауфери потестациум!

Вспышка! Еще одна! Магия Тимеи мощным разрядом вливается в ключ. Кулак Каса дрожит, ключ кажется раскаленным, едва не плавится, пахнет жженым мясом, но Кассий даже не дергается. Стоит, сосредоточенно повторяя заклинание, до тех самых пор, пока последняя искра не вспыхивает над его артефактом.

Я наконец могу двигаться и спешно встаю, Кас с удивлением замечает меня. Похоже, морок Мойны развеялся. На небе проступают очертания грифона и пегаса, Селесты Сантини и других студентов. Тобиас, хромая, бежит к Мойне.

– Она жива? Жива? – бормочет он, рухнув на колени и дрожащими руками ощупывая лицо старой ведьмы.

– Лучше бы была мертва, – отвечает обессиленная Тимея. – Ее сознание в пепельной пустоши, а оттуда выхода нет. Она навеки заперта в…

– Заткнись! – рявкает на нее подоспевший Маркус.

Скручивает ядовитой руки, заковывает в наручники и тащит в сторону замка. Лишенная магии, она уже не выглядит такой раскрасавицей. Изящный носик становится крючковатым, лицо покрывают морщины, впавшие глаза злобно сверкают.

Остальные инквизиторы в шоке смотрят на Мойну Ри Гвейр.

– Она что, пожертвовала собой ради… Ради тебя?! – неверяще спрашивает Кассия Гай Сципион.

Что ж, теперь им будет о чем поговорить на ближайшем заседании совета.

Мне жаль Мойну, но при этом я восхищаюсь ее благородством. Она пожертвовала собой не ради Каса, нет. Она отдала свою жизнь, чтобы положить конец извечной войне между ведьмами и магами. И я очень надеюсь, что ей удалось достучаться даже до самых закостенелых скептиков.

– Хозяйка! Как же так!.. – чуть не плача, выкрикивает Дымок.

Мне на плечо ложится теплая рука. Я ничего не вижу из-за слез, но шестое чувство подсказывает: это Кас. Утыкаюсь в такую родную, такую крепкую грудь.

– Ты сердишься? – бормочу я, не вынеся его молчания.

– На что? – Кассий отстраняется и бережно вытирает мои слезы. – Ты спасла меня, Арина. Вы обе спасли меня.

Видимо, стоит что-то ответить, но я не могу найти слов. Просто прижимаюсь к его губам, обнимаю за шею и благодарю Бога за то, что Кассий Нериус жив. Теперь-то я знаю наверняка: все самое страшное позади.

Именно эта мысль и согревала меня оставшийся день, не давала упасть духом и заползти под одеяло. Хотя, поверьте, очень хотелось! После всего, что мне довелось увидеть, я смело могла писать в резюме: «Стрессоустойчивость – максимальная».

Студенты, зараженные спорами. Мойна, заключенная в какой-то там пустоши. Переломы у инквизиторов, ссадины у артефакторов, интоксикация от вонегубок… Лечебница Пилигрима была не просто перегружена – ее заполнили под завязку.

Думала ли я, что однажды мне придется примерить роль медсестры? Нет. Однако жизнь умеет подкидывать сюрпризы. Пока сильнейшие маги восстанавливали защитный купол, мы с двумя лекарями, Кассием, Селестой Сантини, Тобиасом и профессором алхимии пытались впихнуть невпихуемое. Мужчины втаскивали в лечебницу новые и новые кровати, я сначала стелила белье, а потом под руководством пожилого лекаря наносила мази и накладывала шины.

Когда магию наконец вернули, дело пошло быстрее. Пилигрим сам расширял покои, а лекари начали сращивать кости особыми заклинаниями. Правда, тут возникла новая сложность – Мойна Ри Гвейр.

Кассий из принципа отказался забирать у нее магию. Отчасти – из благодарности за ее жертву, отчасти – потому что она все равно была без сознания. А вот дух академии повел себя по-свински. Едва установили купол, покойный архимаг пришел в себя и ощутил внутри ведьму, причем с силами. Знаете, что он вытворил?! Взял и замуровал ее. Вот так просто!

Я как раз вела к Мойне старичка-профессора, алхимика Циния Кобальти, который разбирался в проклятом пепле лучше остальных. Прямо перед нами дверь заросла каменной кладкой, а через секунду по центру повисла табличка «Ведьмам вход воспрещен!»

Как я ни умоляла Пилигрима, как ни наглаживала его кирпичики и кованые гнутые светильники, как ни закидывала лестью, упрямец стоял на своем. Тогда я перешла к угрозам, отбила носок сапога о стену. Благо мои вопли услышал Маркус Нериус, который сидел у изголовья Ивельды и терпеливо ждал, когда она придет в себя.

Авторитет ректора подействовал на Пилигрима. Маркус начертил на табличке какой-то замысловатый символ, и кусок металла струйкой мелких черных стружек стек на пол.

– С этого момента, мессир Корнелиус, ведьмы имеют право находиться здесь по моему особому приглашению, – строго сообщил он в пустоту. – А Мойна Ри Гвейр – наша почетная гостья. Это понятно?!

Я не сразу догадалась, кто такой мессир Корнелиус. Судя по всему, это и было истинное имя