на миг его повело не в то русло. В голове образовалось целое «ничего», он был обескуражен тем, как просто южные девушки могут оголяться перед мужчинами. Но своего смятения он не показал, только прочистил горло и поднял меч с земли.

— На сегодня хватит. Ты молодец.

Принцессе удалось поразить жизненно-важную точку манекена, и когда Эранор её похвалил, действительно воспылала духом. Грейс была рада, что попробовала, но сегодня, действительно, хватит. А вот завтра она охотно бы продолжила. Конечно, все будет болеть утром после напряжения непривычной группы мышц, правда сейчас о последствиях она не думала. Даже напротив, решила добить себя плаванием.

— Правда? Вот и славно!

Более принц не смотрел на Грейс дольше трёх секунд. Но из-за чего ему так неловко сейчас? Он уже видел оголенный живот Грейс, и плечи, не настолько открытые, но, всё же, вчера так не реагировал. Кроме того, он видел женщин и более фигуристых и красивых, и в куда более откровенных нарядах, а то и вовсе нагих. Может, причина в Эсфее?

— Жара начинается… Не хочешь искупаться? Я никогда не плавала в море, страшновато одной.

Эрн вскинул бровь, глядя на Грейс три секунду и отводя взгляд серых глазах к двери, за которой тихонько шептало море. День спокойный, видимо, волн нет вообще. Как можно жить возле чарующего, тёплого моря с самого рождения и ни разу не зайти в воду, чтобы искупаться? Но тут Эранор вспомнил, что вчера девушка обозначила причину.

— Это всё дурацкая мода аристократов на белую кожу на Юге. Совсем как с чёрными зубами на Севере. У нас сахар себе могут позволить только крайне зажиточные люди, они доводят свои зубы до черноты, и это считается очень красивым. Якобы сразу говорит о высоком положении человека. На деле же, это показывает ограниченность ума. Но нам, адекватным людям, это с руки, ведь безумцы сами себя обличают.

— Черные зубы⁈ Ууу! — Грейс сморщилась, — наши стандарты красоты лучше ваших!

И как хорошо, что Эранор не щёголь. Красовался бы сейчас черными зубами. И представить страшно.

— Ну так?..

— Хорошо, пошли, — принц наплевал на то, что купание в кожаных штанах идея так себе, на то, что Уильям будет ругаться, снова вымывая соль из его волос в крайне тесной ванне. Эрн вложил меч в ножны и снял рубашку, небрежно кинув ее поверх оружия. Он уже не опасался, что Грейс испугается вида его шрамов, как иногда это происходит с особенно чувствительными дамами. После этого Эранор направился к двери, чтобы открыть её и впустить в сад соленый морской бриз. В принципе, здесь везде пахло морем, но именно сад перебивал этот запах ароматами цветов и фруктов. Эранор протянул Грейс руку. Еще чуть-чуть и это тоже войдет в их привычку. В их привычку.

— Да, — Грейс вложила свою маленькую ладошку в протянутую Эранором руку. Пока они шли к ведущей на пляж двери, она рассматривала его спину. Конечно, уже видела, но сейчас, смотрела без стеснения, пристально, изучающе, словно запоминая каждую полосу, рытвину, впадинку. Эта толщиной с её палец, а та едва заметная, тонкая. Словно узор, который невозможно повторить, этот изъян делал принца уникальным и, в то же время, Грейс думала, как он силен, раз перенес такую боль… Хауфо говорила, что Эранор чуть не умер, что она сама не думала, будто принц выкарабкается. Грейс хотелось обо всём его расспросить, но едва ли Эранор захочет и об этом с ней говорить.

«Не будь такой наглой, не лезь, куда не просят…»

Грейс вспомнила взгляд принца, когда посмела спросить о Бишон. Ей вовсе не нравилось ковыряться в его ранах, лучше их и вовсе не бередить. По крайней мере, сейчас.

А за синей дверкой — залитым солнцем пляж. Словно иной мир за стенами замка, и резкий переход из тенистого садика в солёную пучину горячего песка и шепчущих волн был волшебным. Грейс зажмурилась, подставляя лицо горячему солнцу. Чем жарче, тем сильнее хочется окунуться в воду. Босые ноги приятно утопали в песке, правда, иди до влажной прохладной линии, которую вылизали волны, пришлось поспешно.

Если Грейс было приятно наступать на раскаленный песок, то Эранор уже несколько раз проклял его. Стопы северянина не привыкли к такому пеклу. Вот если бы их в снег опустили, то он бы бровью не повёл, а тут — как в огонь.

— Кстати, мой отец жаждет встречи с тобой. Так что вскоре тебе предстоит знакомство с моей семье. Может даже на следующей неделе, — Эранор понятия не имел, что Хауфо уже посвятила Грейс в это. Кошка тоже умела отделяться от него, когда хотела.

— Для меня это большая честь! — принцесса не стала говорить, что кошка уже проболталась, — а что твой отец любит? Я хотела бы прийти не с пустыми руками. Если твоя матушка была южанкой, может, есть вещи, которые бы ему было приятно увидеть? — она не знала, помнит ли Эранор мать, что он вообще о ней знает.

— Он такой человек, что даже если ты принесёшь ему камушек, он будет рад подарку больше, чем золотому самородку. Не заморачивайся.

Хрон из тех людей, которым не важен сам предмет, его куда больше интересуют вложенные в него чувства. Грейс не стоило беспокоиться. Но, все же, было кое-что, что могло по-настоящему поднять старому королю настроение. Нечто подобное лежит в его покоях на самом видном месте, у зеркала, уже столько лет. Эту вещь ему подарила Селена, покойная жена, и король будет счастлив получить от невестки, пускай и фальшивой, похожий подарок.

— Нет, когда ты так сказал, я точно не могу не заморачиваться. Мне хочется порадовать его, — Грейс ещё не знала Хрона, не видела короля Севера ни разу даже на портретах, но, почему-то, испытывала к нему заочное тепло, — жаль, мой отец не таков, — она передернула плечами.

Конечно, Элеманх любил Грейс, но… все же, он желал сына, а не заниматься дочерью, даже когда понял, что она толковая. И даже напротив, видя, как привечает Грейс прадед, Элеманх лишь оттолкнул её еще на шаг назад от себя. То ли ревность руководила им, то ли узость мышления. А может что-то ещё.

— Подари ему любой платок со своей вышивкой. Рисунок не принципиален.

— Это все? Уверен?.. Хм. Ну, раз ты мне подсказал, я подготовлюсь, — Грейс подхватила предложение Эранора, — а если это будет не платок, а шарф… на Севере холодно, и королю было бы кстати не просто иметь вещь, которая его порадует, но еще и согреет.

Не так много, но