– Если только у тебя нет других предложений.

– У меня их нет, но…

– Что?

– Проникнув в деревню, мы переступили черту. Поэтому придется быть особенно осторожными.

Нода имел в виду, что даже если в Токио нас не станут убивать, существует множество способов вовлечь нас в крупные неприятности.

Я вышел из прохлады ресторана под уличный зной. После полумрака, царившего в помещении, свет показался слепящим и отозвался острой резью в глазах. Я направился к боковому входу в здание нашего агентства, когда у тротуара рядом со мной притормозил длинный черный лимузин.

Двое шестифутовых гигантов, у которых словно отсутствовали шеи, а плечи шириной могли соперничать с каменными бастионами небольшой крепости, с удивительным при их сложении проворством выбрались из автомобиля и заняли позиции по обе стороны от меня.

– Вы Броуди? – спросил один из них.

У меня участился пульс. Вход в контору располагался рядом, но путь к нему был отрезан.

– Да. А в чем дело?

Нужно было выиграть время. Дать шанс Ноде увидеть, в каком положении я оказался. Но сыщик, как нарочно, задержался, чтобы попрощаться с Муратой и, вероятно, утешить хозяина, чья лапша, старательно приготовленная специально для меня, так и осталась на столе.

– Пожалуйста, проедемте с нами.

Громила, стоявший у меня за спиной, открыл заднюю дверь лимузина. Я лихорадочно обдумывал ситуацию. Мужчины носили совершенно одинаковые темные костюмы и черные водолазки. При огромных габаритах они производили впечатление людей весьма ловких, то есть, вероятно, владели приемами единоборств, но все равно мне мысленно трудно было их связать с полуночными расстрелами и засадами в темных проулках. Частные телохранители? Но если так, нежданная прогулка в неизвестно чьем автомобиле ничего хорошего не сулила. В Японии никогда не было недостатка в преступниках, умевших таиться в густой тени и оставаться неизвестными.

Я окинул взглядом лимузин. Тонированные стекла, небольшой японский флажок, прикрепленный в углу капота. Все свидетельствовало о том, что я имел дело скорее с представителями власти. Даже два присланных за мной бульдога больше походили на государственных служащих. И потому к моему первоначальному страху стало примешиваться и любопытство. Личность владельца лимузина могла оставаться неизвестной, но вот его статус скрыть было невозможно.

Кто-то пытается выйти на связь.

Краем глаза я заметил движение у выхода из ресторана. Нода мог появиться в любую секунду. Я сделал осторожный шаг в сторону автомобиля. Нода вышел наружу, мгновенно оценил обстановку и молча двинулся в противоположном направлении. Мне пришлось сесть в лимузин, но я успел оглянуться и сквозь заднее стекло увидел, что Нода достал мобильный телефон и набирает номер.

Оставалось надеяться, что я пошел на риск, который хоть в чем-то себя оправдает.

Он напоминал мешок хрупких костей, обтянутых ста десятью фунтами обвисшей желтоватой плоти, облаченной в итальянский костюм и сидевшей в хромированной инвалидной коляске, которая, казалось, с силой затягивала его в себя. Руки, как две дохлые рыбы, лежали, скрытые накинутым на колени алым пледом.

Через пятнадцать минут после моего похищения лимузин подкатил к зданию в неоклассическом стиле из красного кирпича, возведенному в 1900-х годах, перед которым меня сдали двум другим охранникам, выглядевшим более презентабельно в синих костюмах и шелковых галстуках. От них даже исходил запах одеколона. Один провел меня в сумрачную комнату с высоким потолком, стенами, покрытыми тиснеными обоями, пушистым ковром и драпировкой из плюша от пола до потолка. Причем во всем преобладали красноватые тона. Серебряная люстра над головой дополняла картину. Это был старорусский или псевдоевропейский стиль начала прошлого века, который нравилось использовать в оформлении своих покоев японским чиновникам высокого ранга.

– Надеюсь, вас не смущает темнота, – произнес таинственный хозяин. – Яркий свет вреден для моих глаз.

Не ведая, с кем имею дело, я предпочел промолчать. В комнате действительно не горела ни одна лампочка, а скудный свет проникал в нее лишь через единственное окно в северной стене, выходившее в тенистый сад камней. Даже во время моих ночных прогулок подсветка была лучше.

– Пожалуйста, присаживайтесь, Броуди-сан.

– Спасибо, господин… Э-э… Простите, не знаю вашего имени.

– Всему свое время.

И хотя умение уклоняться от прямых ответов на вопросы составляло, видимо, часть натуры человека подобного рода, его слова все равно вызвали во мне досаду. Подобное начало едва ли предвещало полезные и плодотворные переговоры. Я опустился в мягкое кресло напротив него – причем это было единственное кресло в комнате, у которого отсутствовали колеса. Между нами стоял кофейный столик необъятных размеров, призванный, несомненно, создавать почтительную дистанцию между хозяином и гостем. Мне хотелось получше рассмотреть его, но глаза все еще не привыкли к сумраку после яркого солнца снаружи.

– Приношу извинения за внезапность своего приглашения. Позвольте предложить вам чего-нибудь. Свежевыжатый сок? Кофе? Пиво? Виски?

Две присутствовавшие в комнате служанки приосанились, дожидаясь моего ответа. Они были в дорогих шелковых кимоно, а манере держаться недоставало грации хорошо обученной японской прислуги.

– Ничего не надо, спасибо.

Услышав мои слова, молодые женщины с глубоким поклоном поспешили удалиться. Стражи заняли позиции у обеих дверей. Стало ясно, что просто встать и уйти не позволят.

– Мне сообщили, что вы очень хорошо владеете нашим языком, – сказал старик. – Вам знакомо выражение: «No aru taka was tsume o kukusu»?

– Умный орел умеет вовремя спрятать когти? Разумеется, знакомо.

– Очень хорошо. Потому что приблизительно на эту тему я бы хотел с вами побеседовать.

Для многих японцев эта пословица стала основополагающей: не спеши демонстрировать свою реальную силу. Безликие очертания, спрятанные в тени, но обладающие огромной мощью. Такова была политика Японии не только во внутренних вопросах, но и в отношениях с остальным миром. Данная позиция имела еще и то преимущество, что подобную цель было очень трудно атаковать. Невозможно напасть на противника, которого ты даже не можешь разглядеть. Во всей японской истории новейшего времени наиболее влиятельными людьми являлись тайные властители, предпочитавшие оставаться неизвестными широкой публике. Таких скрытых вождей иногда величали в народе kuroko, как тех одетых в черное ассистентов в театре кабуки, которые помогают актерам менять костюмы прямо на глазах у зрителей. Еще их называли теневыми сёгунами. Почти каждый японец знает об их существовании, но лишь немногим известны имена. Вот такой фантом и сидел сейчас передо мной.

– Почему вы молчите, Броуди-сан? Не мог же я вас так напугать. Успокойтесь. Я много слышал о вас.