Она совершенно точно как-то странно на него посмотрела.

– Что?

– Ничего, просто удивительно, что у вас такая позиция, вот и все.

– Ну да, значит, потому, что я тринадцатый, мне должно нравиться золотое правило «плати и получай выдающиеся качества», с которым все мы живем. Послушайте, Эртекин, в случае со мной просто карты так легли, как и в случае с вами. Никто не пихал в меня никаких искусственных хромосом. Во мне, как и в вас, их двадцать три пары, и они всецело определяют, каков я. От заложенного в меня дерьма так просто не избавиться. Не существует выключающего генетическую программу укола, который даст мне спокойно размножаться.

– В таком случае, – сказала она сдержанно, – я должна думать, что вы полагаете, будто экстрасомы – это шаг вперед. Для последующего поколения, уж во всяком случае.

Он на миг ощутил, как в груди туда-сюда перекатывается бессмысленная злость, будто раскачивается боксерская груша. В голове, раня, промелькнули образы последних четырех потерянных впустую месяцев.

Он подавил это в себе.

– На данный момент я не готов разделить такую точку зрения. Но давайте говорить об убийстве Монтес, не возражаете? Могу поспорить, она участвовала в боевых действиях или хотя бы проходила соответствующую подготовку. Если подобных сведений нет, значит, она по каким-то причинам их скрыла. Не она первая обзавелась в Вольной Гавани совершенно новыми документами. И не она первая вступила в брак, ничего не рассказав супругу о своем прошлом, так что, возможно, беседуя с ее мужем, вы лишь зря потеряли время.

– Да. Такое случается.

– Сколько ее детям?

– Четыре и семь.

– Дети от мужа?

– Я не знаю. – Эртекен потянулась, сделала рукой жест, как бы расколовший виртуальность, и вытянула из ниоткуда информационных свиток – мягко светящийся текст, написанный на воздухе, словно ангельские письмена. Придерживая свиток указательным пальцем, чтобы не свернулся, она прокручивала его легкими движениями среднего и безымянного пальцев. – Да. Рождение первого зарегистрировано в Республике, видимо вскоре они переехали в Вольную Гавань. Второй ребенок родился уже тут.

– Так, значит, она тоже из Республики.

– Да, похоже на то. Думаете, это важно?

– Может быть. – Карл замешкался, пытаясь передать словами смутное ощущение, возникшее у него, когда он просматривал реконструкцию смерти Тони Монтес. – Есть кое-что еще. Дети были очевидным рычагом, причиной, по которой она позволила ему себя убить.

Эртекин жестом выразила неудовольствие:

– Да, как вы уже сказали.

– Ага, но вопрос в том, почему она ему поверила. Он мог прикончить ее, а потом все равно дождаться мужа с детьми и убить их тоже. Откуда она знала, что он сдержит слово?

– Думаете, у матери в такой ситуации есть выбор? Думаете, она будет выбирать…

– Эртекин, она выбирала все время. Вспомните генетический материал под ногтями. Мы сейчас говорим не о гражданском лице, а об имеющей серьезную подготовку женщине, которая спокойно и взвешенно принимала очень тяжелые решения. И одним из них стало решение поверить человеку, который всадил пулю ей в голову. Ну, о чем вам это говорит?

Эртекин сморщилась и неохотно проговорила:

– Она его знала.

Он кивнул:

– Да. Она хорошо его знала. Настолько хорошо, что не усомнилась в его словах. А теперь, как вы думаете, где пригородная домохозяйка, мать двоих детей и риелтор на полставки могла завести себе подобного друга?

Он отошел и сел в один из гамаков, а она стала размышлять над его словами.

Когда они вернулись из вирт-формата, их ждал Нортон.

Севджи моргнула, возвращаясь к восприятию реальности, и увидела, что Том смотрит на нее сквозь стеклянную панель, прикрывающую лежак сверху. Это было словно глядеть на кого-то из-под воды. Она прижала большой палец к считывателю, чтобы разблокировать колпак, и приподнялась на локтях, когда тот откинулся.

– Есть успехи? – Собственный голос показался каким-то тусклым, в ушах еще слегка гудело.

Нортон кивнул:

– Есть. Некоторые.

– Мы возвращаемся?

– Может, вечером. Николсон подтянул Рот, и они развязали полномасштабную дипломатическую войну. – Он кривовато ухмыльнулся. – Рот настаивает на тяжеловооруженном мотокортеже до аэропорта Майами и прикрытии истребителями в воздушном пространстве Республики. Она намерена поставить республиканцев на место.

– Узнаю нашу Андреа. – Севджи выбралась наружу и выпрямилась, квелая от проведенного в виртуальности времени и отсутствия к37. Вопреки себе она ощутила всплеск теплых чувств в адрес Андреа Уолкер Рот и к тому, как КОЛИН играет дипломатическими мускулами. На самом деле ей не слишком нравилась эта женщина – ничуть не больше, чем остальные в управляющем совете; Севджи знала, что Рот была, как и они все, в первую, и наиглавнейшую очередь политической воротилой, но…

Но иногда, Сев, так здорово, что на твоей стороне серьезные силы.

– Да, хотя я и предполагаю, что на самом деле давит Ортис. – Нортон махнул рукой в сторону второго лежака, где сидел, выпрямившись, Карл Марсалис. – Он – самая многообещающая кандидатура на пост генерального секретаря, и все такое прочее. В ближайшие восемь месяцев ему нужно бы почаще демонстрировать ООН свое полное расположение и делать дружественные жесты. При удаче и попутном ветре он в будущем году станет вашим боссом, Марсалис.

Черный человек скривился:

– Моим боссом он не станет. Я – фрилансер, не забыли?

– Однако факт остается фактом, он – наша главная надежда провести следующую ночь в другом месте. В этом штате много субподрядчиков КОЛИН. Много здравомыслящих лидеров делового сообщества, которым не нужно, чтобы тут гнали волну. На этом и пытается сыграть Ортис, пока Рот названивает в Вашингтон. – Нортон раскинул руки, снова, по большей части, обращаясь к Севджи. – Полагаю, мы будем ждать тут до позднего вечера. Придется побездельничать.

Марсалис покинул лежак и поморщился. Повращал плечом.

– Что-то случилось? – спросила Севджи.

Мгновение он смотрел на нее, словно оценивая, насколько искренне она озабочена его проблемой.

– Да. Четыре месяца недоброкачественного хлорида бетамиелина.

– A-а, – протянул Нортон.

Марсалис на пробу покрутил правой рукой, сделал упражнение на растяжку из арсенала скалолазов – ладонь на затылок, локоть вверх – и снова поморщился.

– Полагаю, вы тоже не сможете достать качественный?

Нортон покачал головой:

– Вряд ли. Через Перес сейчас проходит мало людей. Спрос на все, что имеет отношение к мешу, невелик. Сможете продержаться, пока мы доберемся до Нью-Йорка?