Они воевали потому, что научились это делать, и потому, что каста воинов жила лишь войной и лишь ради нее. В те времена это повсюду считалось почетным занятием. Полководцы и правители уверяли, что воевать выгодно. На относительно бедной и перенаселенной земле властители карликовых государств с легкостью вербовали гребцов и пехотинцев, суля им славу и богатство.

Воспитанные на постоянных конфликтах с соседями и стычках между молодежью, обученные нападениям в чащах лесов особыми наставниками (в легендах это кентавры, силены и циклопы), получая советы от старых щитоносцев вроде Нестора и Феникса, юные господа обзаводились все более многочисленной армией по мере возмужания и роста их жадности. Став главарями вооруженных банд, они совершали набеги, чтобы увеличить поголовье скота, расширить личные земельные владения, поживиться и разбогатеть. Разумеется, трофеи приходилось делить, но по закону вождь оставлял себе львиную долю добычи. В этом – его привилегия, его честь. Если речь шла о земле, вождю предоставляли право выбирать наиболее понравившиеся ему угодья, и он получал их в пожизненное владение. Точно так же он забирал свою долю из числа плененных женщин, угнанных стад и награбленной медной посуды. Остальное делили по жребию. Рассчитывая завоевать расположение воинов и понимая, что щедрость – наилучшая политика, вождь из своей доли наделял особо отличившихся. Но если дележка была закончена и совершены последние обмены, горе тому, кто вздумал бы покуситься на чужую наложницу или раба.

Войны начинались из экономических, а не из сентиментальных соображений. Само собой, если противник в Дарданеллах, в Ливии или на Сицилии упорно защищал свою собственность и людей, война могла стать вопросом жизни и смерти, но для воина она все равно оставалась способом доказать свое право наслаждаться благами мира сего и владеть ими. Чтение глиняных табличек из Микен, Пилоса, Кносса приводит к выводу, что Троянская война была вызвана желанием трех-четырех ахейских монархов выпутаться из экономических неурядиц. Завладев сокровищами Трои, они хотели вернуть процветание собственным дворцам.

Троянцы же сражались за сохранение трех главных источников дохода: транзита товаров, прежде всего золота; золотых, серебряных, свинцовых и цинковых рудников, разрабатываемых у подножия Иды в дне ходьбы от города; наконец – бесценного леса, из которого делали обшивку жилищ и корабли. Ограбив Трою, в том числе храмы, ахейцы вовсе не собирались там селиться или основывать колонию по соседству, хотя и заключали союзы со многими местными царьками. Их честолюбие не простиралось даже до того, чтобы контролировать Дарданеллы, а учитывая ненадежность ахейских судов, сомнительно, что они могли торговать в Черном море. Воины жаждали только сокровищ, пленников, породистых лошадей, дерева для строительства новых судов и доступа к массиву Иды в Троаде, ибо он был в десять раз богаче ресурсами, чем Ида на Крите. Ну и, конечно, каждый мечтал после окончания войны спокойно вернуться домой, но не без того, чтобы на обратном пути прихватить кое-какую добычу на берегах Фракии.

Ахейскую коалицию, возникшую из временного соединения противоположных, по сути, интересов, не вдохновляла ни религиозная идея, ни патриотизм, ни общие цели. Ничего, кроме выгоды.

Нет ничего невероятного в том, что Трою, как и утверждают гомеровские поэмы, датируемые VIII в. до н. э., разрушила коалиция «ахейцев», или данайцев, напавших на Трою с моря во главе с микенским царем Агамемноном. Правда, если судить по греческим легендарным генеалогиям, Троянскую войну следовало бы датировать лет на 50–75 позже; однако подобные ошибки в легендах вполне возможны. Конечно, похищение спартанской царицы Елены, жены брата Агамемнона – Менелая, троянским царевичем Парисом-Александром, троянский царь Приам и его 50 сыновей, вещая Кассандра, ссора Агамемнона с Ахиллом, единоборство Ахилла с Гектором, гибель Ахилла от стрелы Париса в Скейских воротах Трои, троянский конь, с помощью которого Илион был взят, – все это пока относится к области неподтвержденных фактов – нет и вряд ли будет возможность проверить, есть ли во всем этом какое-либо историческое зерно. Однако в главном легенда о Троянской войне не противоречит фактам, известным из письменных и археологических источников.

Согласно гомеровским поэмам и более поздней греческой традиции, «ахейцы», разрушив Трою и полностью уничтожив или взяв в плен ее население (лишь немногие бежали), стали возвращаться в свои города, но почти все из их предводителей, каждый по своей причине, поодиночке погибли. Немногие оставшиеся в живых благополучно правили в своих городах, а за ними их сыновья и внуки, пока – примерно на третьем поколении после Троянской войны – не началось из глубины Балканского полуострова вторжение дорийских племен во главе с потомками Геракла. В результате нашествия дорийцев «ахейская» цивилизация погибла и начался новый период в истории Греции, завершившийся созданием классической цивилизации в I тыс. до н. э.

Представление о том, что греков-«ахейцев» после Троянской войны разбросало едва ли не по всему Средиземноморью, не подвергалось древними никаким сомнениям. По археологическим данным, после разрушения Трои VIIa на ее месте вновь, хотя и очень ненадолго, возник город – Троя VIIб, который погиб примерно тогда же, когда и Хаттуса. В материковой Греции микенские города-крепости просуществовали еще в течение 50—100 лет, а затем были покинуты.

Какими бы масштабными события Троянской войны ни выглядели в изложении Гомера, но вылазки «ахейцев» к Трое, в юго-западную часть Малой Азии и на Кипр были лишь небольшим эпизодом в истории Восточного Средиземноморья той эпохи. Грандиозное переселение народов началось в глубине Балкан; основными группами, двинувшимися на Малую Азию и Средиземноморье, были пеласги, протоармяне и т. п.; греков же это движение затронуло только незначительно, и поэтому они не сохранили в своей исторической памяти всего его размаха. Участвовавшие в движении племена в науке условно обозначаются как «народы моря», хотя лишь часть из них действительно была связана с морем. Первое из упоминаний одного из «народов моря» встречается в надписи фараона Рамсеса II: они служили наемниками в египетском войске. Во время войны фараона Мернептаха с ливийцами в числе их союзников были ликийцы, лувийское племя юго-запада Малой Азии, этруски, которым легенда приписывала малоазийское происхождение, – все они также могли быть теми самыми «народами моря».

К концу XIII в. до н. э. Хеттское царство переживало упадок. Непрерывные походы серьезно ослабили страну. В государстве царил голод: хлеб для хеттов доставляли Египет и финикийский Угарит. Тутхалияс еще мог уделять много времени и внимания строительству храмов и приведению в порядок культов, дворцовых и храмовых архивов. При нем были созданы знаменитые рельефы скального святилища Язылыкая. Преемник и сын Тутхалияса Арнувандас III процарствовал недолго и умер бездетным; на престол взошел его брат (вероятно, единокровный, от наложницы отца) Суппилулиумас II, поддержанный неким «начальником писцов на деревянных табличках». По-видимому, возвышение нового царя вызвало широкое недовольство, и, как обычно, множество окраинных областей отпало. Однако родич Суппилулиумаса Тальми-Тешшуб, царь Каркемиша, поддержал его. Между тем угроза нашествия с моря и с суши усиливалась; из Угарита все наличные сухопутные войска были вызваны в центр Малой Азии.