25 марта. При пациенте был найден нож, в его палате обнаружен небольшой напильник, взятый из деревообделочной мастерской. Доктор Раулдж говорил с пациентом. Тот объяснил, что хотел убить себя. Пациент помещен в изолятор, приняты соответствующие меры.

26 марта. Пациент старается помочь врачам. Периодически жалуется на то, что видит странные вещи.

В развлечениях не участвовал, большую часть времени сидел один.

1 апреля. Пациент кричал, что его давят стены и он не хочет умирать. Доктор Раулдж поместил его в изолятор и предупредил его относительно сигарет и спичек.

12 апреля. Последние несколько недель, когда наступает время ложиться спать, пациент становится активным. Он спрашивает нас, находится ли он в трансе. Сегодня пациент хотел получить дополнительное лечение. Я объяснил пациенту, что он должен постараться уснуть. Пациент стал враждебным и агрессивным.

Джейсон демонстрировал вспышки раздражения. Он служил как бы «выпускным клапаном», который мог снять излишнее напряжение громкими криками. Он оставался интровертным до тех пор, пока не наступало время «выпустить пары». Это Джейсона поместили в изолятор в общественной больнице г. Коламбуса.

Джейсон возник, когда Билли было восемь лет. Он готов был взорваться от душивших его эмоций, но ему никогда не разрешали «выходить». Если он все-таки выходил, то Билли наказывали. Здесь, в больнице, когда страх и давление достигали предела, Джейсон плакал, кричал, давая выход своим эмоциям.

Так он поступил, когда услышал по телевизору об убийстве четырех студентов в штате Кент. Санитары заперли его.

Узнав, что Джейсона запирали каждый раз, когда он «взрывался», Артур решил принять меры. Неважно, дом это или больница, показывать свой гнев и раздражение не разрешалось. Если кто-то нарушал запрет, их всех наказывали. Поэтому Артур определил Джейсона как «нежелательного» и лишил его права овладевать сознанием. Отныне он будет стоять в тени, за пределами пятна.

Рисунок Кристин

Другие занимались художественной терапией. Когда Томми не был занят открыванием замков, он рисовал пейзажи. Денни рисовал натюрморты, Аллен – портреты. Даже Рейджен пытался что-то изобразить, но ограничился лишь черно-белыми эскизами. Именно тогда Артур обнаружил, что Рейджен – дальтоник. Он вспомнил про непарные носки и сделал вывод, что это Рейджен их надевал. Кристин рисовала цветы и бабочки для своего брата Кристофера.

Санитары отмечали, что Билли Миллиган стал спокойнее и общительнее. Ему дали послабления и, когда на улице стало тепло, разрешили выходить из больницы для прогулок и рисования.

Некоторые из других личностей появлялись, осматривались, им не нравилось то, что они видели, и они уходили. Только Рейджен, пораженный тем, что у доктора Раулджа славянское имя и акцент, принимал торазин и выполнял все предписания. Денни и Дэвид, будучи послушными детьми, тоже принимали таблетки. Но вот Томми лишь держал их во рту и потом выплевывал. Так же поступали Артур и другие.

Денни подружился с маленьким чернокожим мальчиком, разговаривал и играл с ним. Они засиживались допоздна, часами мечтая о том, кем они станут, когда вырастут. Денни даже начал иногда смеяться.

Однажды доктор Раулдж перевел Денни в отделение, где все мальчики были больше его. Денни никого не знал, ему не с кем было поговорить, поэтому он ушел в свою комнату и плакал – так ему было одиноко. Потом Денни услышал голос:

– Почему ты плачешь?

– Уходи, не трогай меня, – сказал Денни.

– А куда мне уйти?

Денни быстро огляделся – в комнате никого больше не было.

– Кто это сказал?

– Я это сказал. Меня зовут Дэвид.

– Ты где?

– Не знаю. Думаю, там же, где и ты.

Денни заглянул под кровать, в туалет, но того, кто говорил, нигде не обнаружилось.

– Я слышу твой голос, – сказал он, – но где ты?

– Здесь.

– Я не вижу тебя. Где ты?

– Закрой глаза, – сказал Дэвид. – Теперь я тебя вижу.

Они проводили долгие часы, разговаривая о вещах, которые случились в прошлом, близко узнавая друг друга, но не сознавая, что Артур все время слушает.

Филип познакомился с четырнадцатилетней пациенткой, блондинкой. Все считали ее красивой. Она гуляла, разговаривала с ним, стараясь возбудить его, хотя он никогда не пытался приставать к ней. Она наблюдала за ним, когда он сидел у пруда с альбомом для рисования. Обычно поблизости больше никого не было.

В один из теплых дней в начале июня она села рядом с Филипом и посмотрела, как он нарисовал цветок.

– Это очень красиво, Билли.

– А, ничего особенного.

– Ты настоящий художник.

– Да брось ты!

– Нет, правда. Ты отличаешься от других здешних парней. Мне нравятся ребята, которые не зациклились только на одном.

Она положила руку на его колено.

Филип отпрянул.

– Эй, ты чего?

– Тебе не нравятся девушки, Билли?

– Конечно нравятся. Я не голубой. Просто я… я не… я…

– Тебя что-то беспокоит, Билли. В чем дело?

Он опять сел рядом с ней.

– Я не очень увлекаюсь сексом.

– Как так?

– Ну, – сказал он. – Мы… я хочу сказать, когда я был маленьким, меня изнасиловал мужчина.

Девушка была потрясена:

– Я думала, что только девчонок насилуют.

Филип покачал головой:

– Теперь ты будешь думать по-другому. Меня избили, потом изнасиловали. И с тех пор у меня в голове что-то не так. Я много думаю об этом. Вернее, часть меня думает. Всю мою жизнь я думал, что секс – это что-то болезненное и грязное.

– То есть ты еще никогда не занимался сексом с девушкой?

– Ни с кем не занимался.

– Но это же не больно, Билли!

Он покраснел и отодвинулся от нее.

– Идем поплаваем, – пригласила она.

– Неплохая мысль, – сказал Филип, вскочил и с разбегу нырнул в пруд.

Когда он вынырнул, отфыркиваясь, то увидел, что девушка сняла платье и нагишом идет к пруду.

– Черт возьми! – воскликнул он и нырнул на самое дно.

Когда он снова вынырнул, она подплыла поближе и обняла его. Филип почувствовал в воде, как ее ноги обвиваются вокруг него, как ее груди трутся о его грудь, как она все ниже опускает руку…