Цирл молчала и почти ничего не ела, она вообще перестала находить вкус в еде. Если бы Берта заметила, что мать Гиршла ни к чему не притрагивается, она очень расстроилась бы, но ее занимал только гость из Германии. Гиршл выглядел весьма элегантно в своем парадном костюме, но тоже был почему-то невесел. А между тем его ждала большая радость, которую готовил ему Сам Господь, Отец наш Небесный. Всем было ясно, что Мина вот-вот подарит семье сына или дочку.

Глаза Цирл сузились. Нет, она ничего не имеет против иностранцев, но к чему вся эта суета вокруг Арнольда? По правде говоря, он не более чем сын человека, захороненного в безымянной могиле.

Однако визит Арнольда Цимлиха имел уже то достоинство, что еще раз соединил в Маликровике Гиршла, Мину, Боруха-Меира, Цирл, Гедалью и Берту. Не хватало разве что Йоны Тойбера. Собственно, его присутствие и не требовалось — ведь Гиршл и Мина были уже женаты, а Мешулам еще не достиг брачного возраста. Чтобы Мешуламу было не скучно расти в одиночестве, они собирались дать ему братишку или сестренку.

Братишка Мешулама родился с улыбкой на личике. Это был прекрасно сформированный ребенок. Мина быстро оправилась от родов и стала идеальной матерью. Они с Гиршлом находили в младенце тысячу прелестей и придумывали для него тысячу имен. Некоторые из них имели смысл, другие нет, но их было такое множество, что вскоре его настоящее имя как-то позабылось.

Много раз в день Гиршл и Мина подходили к колыбельке полюбоваться на малыша. «Посмотри, он только что улыбнулся!» — «Ты слышал, как он чихнул!» — «Какой у него чудный носик!» — «Поправь ему подушку, у него ушко загнулось!»

Ребенок лежал в колыбели, весьма довольный собой и ими, а в часе езды подрастал его старший братик. Гедалья и Берта очень любили Мешулама, но все же его не так баловали, как брата, потому что родители Мины были уже немолоды и не помнили, как надо разговаривать с ребенком. Нельзя сказать, чтобы Мешуламу жилось плохо, но его братику жилось лучше.

— Мина, о чем ты думаешь? — спросил Гиршл, когда они оба стояли возле колыбельки.

— О его брате.

— Это хорошо, что он с твоими родителями.

— Я такого же мнения.

— Но по другой причине!

— А у тебя какая причина?

— Любовь нельзя делить!

— Я думаю, природа любви такова, что в сердце всегда находится место еще для одного любимого человека! — возразила Мина.

Гиршл опустил глаза и произнес:

— Нет, это не так. Любовь приходит только тогда, когда между нами и ею никто не стоит.

Одному Богу известно, что при этом он думал не о своих детях.

История Гиршла и Мины подошла к концу. Однако история Блюмы еще не окончена. Того, что случилось с Блюмой Нахт, хватило бы еще на одну книгу. А если бы мы взялись описывать и то, что случилось с Гецлом Штайном, который был упомянут здесь как бы мимоходом, и с другими персонажами нашей простой истории, пришлось бы извести еще много чернил и перьев.

…Бог знает, когда это произойдет.

Насколько она проста — «Простая история»? Можно поставить вопрос и несколько иначе: насколько иронично ее название? От того, каким будет ответ на этот вопрос, зависит наша оценка книги.

На первый взгляд история действительно нехитрая, достаточно простая. Однако в одном важном аспекте она отличается от других аналогичных историй. После прочтения первых глав книги можно утверждать, что в ней заложены все атрибуты обычного романа: юноша встречает девушку, он любит ее, она отвечает ему взаимностью, но их любовь наталкивается на кажущиеся непреодолимыми препятствия. Представляется, что с этого момента сюжет будет развиваться по одному из двух вариантов. По первому из них, «варианту Рапунцеля», влюбленных разлучают жестокие люди, героям приходится пройти через множество испытаний, требующих от них большой стойкости, и в конце концов они счастливо воссоединяются. Из подобной ткани создаются волшебные сказки, театральные комедии, голливудские фильмы, комиксы для женщин и не так уж мало серьезных романов, от «Памелы» до «Любовника леди Чаттерли». Если в первом варианте любовь торжествует, то у второго, который может быть назван «вариантом Тристана и Изольды», конец трагический: все завершается разбитыми сердцами и нередко смертью. Этот вариант мы встречаем в мифологии (история Орфея), драматической трагедии («Ромео и Джульетта») и более современных романах («Страдания молодого Вертера» и др.).

На протяжении почти всей «Простой истории» Агнон ничего не делает для того, чтобы лишить нас иллюзии, будто его роман — это очередная история торжествующей или трагической романтической любви. Напротив, практически все от него зависящее направлено на поддержание этого заблуждения. На первых порах мы склонны поверить в «вариант Рапунцеля»: скорее всего, Гиршл и Блюма вместе покинут Шибуш еще до намеченной свадьбы молодого Гурвица с Миной Цимлих, а дальнейшая история будет посвящена их борьбе с лишениями и осуждением со стороны общественного мнения, которое неминуемо обрушится на них. К середине книги выясняется, что Гиршл и Мина вступили в брак и, как следовало ожидать, несчастливы в этом браке. Тогда мы начинаем подозревать, что история продолжится по «варианту Тристана и Изольды». Либо Гиршл бросит Мину и убежит с Блюмой. В этом случае позор, который они навлекут на себя, может быть так ужасен, что оба не перенесут его; либо — возможность, которая становится все более реальной по мере того, как выясняется, что Блюма отвергла авансы Гиршла и тот оказывается на грани безумия, — он навсегда потеряет рассудок и, не исключено, даже жизнь… Единственное, к чему мы не готовы, и это единственное, чему не место в романтической истории, поскольку оно нарушает все каноны, — это то, что к несчастному влюбленному вернется рассудок, он забудет Блюму, свою истинную любовь, и будет счастливо жить до конца своих дней с женщиной, навязанной ему родителями.

Автор «Простой истории» нередко заставляет нас смеяться (роман богат замечательными смешными местами), последним же смеется он сам, смеется над тем, как ловко он нас провел.

К нашему большому удивлению, «Простая история» оказывается антироманом. Внимательно перечитав его, задаешься вопросом: не удивила ли развязка самого Агнона? Увы, нам не суждено это узнать. Примечательно, что с развитием сюжета роль Блюмы становится все меньше, более того — и автор вынужден расстаться со своей героиней. Правда, он дает косвенное обещание, так и не выполненное им, посвятить ей отдельную книгу. Параллельно с этим происходит сдвиг от романтического, чуть ли не сентиментального тона, в котором написано начало романа, в сторону комического, хотя и по-прежнему нежного к его героям.

Каждый из этих регистров использовался Агноном и ранее. Так, в романтическо-сентиментальном тоне написана повесть «Расцвет молодости» (1921 год), в которой рассказывается история Акавии и Тирцы Мазл, в «Простой истории» фигурирующих в качестве второстепенных персонажей. Комическо-бурлескный регистр использован в социальной сатире «Молодость и старость» (1923 год). В «Простой истории», опубликованной в 1935 году, когда Агнон находился в расцвете творческих сил, автор начинает в первом регистре, затем все больше переключается на второй, но особое очарование роману придает именно то, что до самого конца в нем противопоставляются оба тона. И чем дальше, тем более юмористической становится история.