– Все не так просто, моя королева, – задумчиво проговорил гвардеец. – Что бы там ни кричали господа парламентарии, обвиняя первого министра во всех смертных грехах, я склонен считать его неплохим политиком.

– Но как? – Генриетта чуть не задохнулась от волнения. – Взгляните на карту. Вы же сами рисовали здесь границы… и потом, влияние Габсбургов растет, и вполне естественно, что Англия в союзе с Францией должна положить этому конец!

– Ришелье заключил союз с Испанией за нашей спиной, – покачал головой Монтегю. – Я могу понять господина кардинала, так как ему нужно обезопасить тылы из-за войны с гугенотами. Но по отношению к Англии, которая враждует с испанцами, такой поступок союзников, мягко говоря, выглядит странно. И потом, я сам входил в состав делегации, возглавляемой Бэкингемом, во время поездки во Францию. И могу уверить Ваше Величество, что герцог сделал все возможное, чтобы добиться у Ришелье ясных договоренностей насчет военного союза Англии и Франции против Габсбургов. Но, по каким-то своим соображениям, Ришелье сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Так что я вынужден констатировать, что сегодня Франция нам не союзник.

– Но и не враг!

– Давайте подумаем, – мягко проговорил Уолтер. – Гугенотское гнездо во Франции – это проводник английского влияния, и стоит только дунуть на эту искру, чтобы вспыхнул костер. Поэтому меня не удивляет стремление Ришелье разделаться с Ла-Рошельцами. Но… ведь планы господина кардинала идут намного дальше, и тут я полностью согласен с Бэкингемом. Зачем сейчас французам затевать строительство военного флота? Для войны с Габсбургами? Утопия.

– Да вы сами несколько дней назад были готовы обьявить Бэкингема предателем! – воскликнула Генриетта.

– Если бы герцог в своих поступках руководствовался только национальными интересами, а не подгонял их под женские прихоти, я бы поаккуратнее выбирал выражения, – усмехнулся Монтегю. – Но, к счастью, у него хватило ума отказать графу Бристолю в его стремлении способствовать англо-испанскому союзу. Согласитесь, что вам было бы сложно обьяснить де Молина такой поворот событий.

– Так… сударь, либо вы сейчас же расскажете, почему это Англия должна считаться с мнением ордена «Молчаливых», либо я за себя не ручаюсь! – разозлилась королева. – Я не желаю быть игрушкой ни в чьих руках. Я не желаю, чтобы Бэкингем, Валенса или вы указывали мне, что я должна делать. Я королева, и я хочу иметь собственное мнение. Да, я молода, неопытна, я ничего не понимаю в политических играх, так как все мои амбиции до встречи с Вами ограничивались только моими желаниями. А сейчас я должна думать о государственных интересах, забыть о моей родине, считать врагами тех, кого люблю…

– Вы – королева Англии, Ваше Величество, – тихо, но твердо заявил Монтегю. – И должны понимать, что обладать властью и быть способным нести ответственность за судьбы других, – одно и то же. Вы задали мне вопрос, но сами же способны ответить на него, если дадите себе труд подумать.

– Испания – это враг Англии, – произнесла Генриетта. – Следовательно, Англия не может заключить с ней прочный мир. Англия может обьединиться с Францией, но Ришелье этого не желает. Значит… нужно заставить Францию воевать с Испанией… Вот тогда все сходится…

– Замечательно, – улыбнулся Монтегю. – И…

– Нет, не сходится, – перебила его Генриетта, подходя к карте. – Испании так много, а Франции так мало… и Габсбурги одержат победу.

– Но ведь есть и другие страны, желающие падения испанского монстра, – улыбнулся Монтегю. – Голландия, Дания, немецкие князья…

– Евангелистическая уния! – воскликнула Генриетта. – Протестанты, поддерживаемые «Молчаливыми»!

– Вы сами все сказали, моя королева, – улыбнулся Монтегю. – Если Англия заключит союз с Испанией, доверие к нам со стороны протестантских союзников будет потеряно, и наступит момент, когда мы очутимся один на один с Габсбургами, чего, собственно, и добивается Ришелье.

– Я сторонница другой политики, – подумав, добавила Генриетта. – Я не понимаю, зачем нам нужно воевать. Англия не имеет с Испанией спорных территорий, и вмешалась в этот религиозный конфликт только, чтобы защитить владения мужа Елизаветы Стюарт от испанских притязаний, правильно? Но дело Фридриха давно проиграно, так что английским солдатам нечего делать в Германии. Поэтому пускай воюют другие, а мы останемся в стороне и посмотрим, чем дело закончиться. Если занять Испанию на земле, у нее не останеться сил, чтобы сражаться еще и на море… Почему вы так на меня смотрите?

Уолтер Монтегю, и правда, изумленно глядел на нее. Девочке-королеве, как он про себя называл Генриетту, действительно удалось его удивить.

Король Франции Людовик XIII и его первый министр кардинал Ришелье дважды пытались удалить от двора мадам Мари де Шеврез и оба раза их попытки не увенчались успехом. Первый раз – из-за настойчивости самой Мари, которая сумела выйти замуж за Клода де Шевреза, а второй – благодаря заступничеству Генриетты Французской. Несмотря на благополучный исход дела, Мари не забыла пережитые унижения. Именно поэтому она так рьяно способствовала любовным похождениям Бэкингема во время его приезда во Францию.

Но, даже достигнув желаемого, прекрасная герцогиня не желала успокаиваться. В ее коварной головке зародился дьявольский план по низложению короля и возведению на его место Гастона, герцога Анжуйского.

Элегантный, с изысканными манерами, восемнадцатилетний герцог Анжуйский разительно отличался от своего старшего брата и был любимцем и матери, и всего двора. Легкомысленный и слабовольный, он не обладал склонностью к интригам и дал согласие участвовать в заговоре, только подчиняясь влиянию воспитателя, маршала д’Орнано. Впрочем, к этому добавилась и личная обида. Ришелье разлучил его с любимой женщиной – принцессой Марией Гонзагой, на которой герцог хотел жениться…

Кроме герцога Анжуйского и его воспитателя, неутомимой герцогине удалось привлечь на свою сторону сводных братьев короля, Вандомов, принца Кондэ, всей душой ненавидевшего Ришелье, Суассона, взбешенного разрывом помолвки с Генриеттой Французской, и саму Анну Австрийскую.

Да, королева Франции, доведенная до отчаяния угрозой развода, решилась интриговать против своего мужа, убежденная, что в случае успеха сможет выйти замуж за его брата, герцога Анжуйского…

Впрочем, никто, кроме Анны Австрийской, д’Орнано, Вандомов и самой герцогини де Шеврез не знал истинной цели заговора. Остальные заговорщики, включая и герцога Анжуйского, были уверены, что они готовят всего лишь убийство Ришелье, и поэтому никак не могли понять, зачем неугомонная герцогиня пытаеться заручиться поддержкой иностранных государей.

Именно поэтому ничего не подозревавший Гастон написал письмо своей сестре, королеве Англии, рассказав ей о заговоре с целью устранения кардинала, прося совета и поддержки. Его, как мы помним, доставил в Англию Джон Вилльерс.

Генриетта действительно не любила Ришелье, симпатизировала Мари де Шеврез и сочувствовала Анне Австрийской. Но ее встревожили странные совпадения. Гастон открыто намекает на поддержку испанского короля, Анна просит Бэкингема оказать помощь гугенотам, лотарингский герцог принимает у себя Мари де Шеврез… Неужели все это только для того, чтобы свалить первого министра Франции?