— Нет. — Я закатываю глаза.

— Сношаетесь?

— Есть ли причина для раунда из двадцати вопросов? — я засовываю руки в карманы своего гоночного костюма и прислоняюсь к машине.

Калеб ухмыляется.

— О, да. Определенно обжимаетесь. Мило. — Он предлагает мне свой кулак для удара. Я позволяю ему насладиться моментом, надеясь, что он оставит разговор о Елене в покое.

— Так когда ты собираешься перейти от поцелуев к большему?

И на этом моя попытка удовлетворить его любопытство закончилась.

— Знаешь, может, нам стоит пойти в пресс-центр, а не на ипподром. С теми вопросами, которые ты задаешь, мне кажется, что тебе это понравится больше.

Калеб фыркнул, нахлобучивая шлем на голову.

— Не надо натягивать трусики. Мне просто любопытно.

— Меньше любопытства, больше адреналина, пожалуйста.

— Поверь мне, мое сердце бьется в груди с такой скоростью, которую врач посчитал бы тревожной.

Моя улыбка спадает.

— Это плохо? Может, нам не стоит этого делать?

Калеб отмахивается от меня рукой в перчатке.

— О, пожалуйста. Я ждал этого дня годами!

— Ждал?

— Конечно. Рак — это отстой, но, по крайней мере, фонд делает это путешествие стоящим.

— Мне жаль, приятель. Я могу сказать, что ты хороший парень, который не заслуживает этого.

Лучшие обычно этого не заслуживают. Это урок, который я усвоил снова и снова.

— Спасибо. Но я точно не ненавижу свою жизнь из-за того, что встретил тебя, в конце концов. Рак может отсосать мою бледную задницу.

Я улыбаюсь ему.

— В чем твой секрет бодрости духа?

— Завтрашний день не гарантирован, поэтому я могу сделать так, чтобы сегодня я был сучкой.

Я не могу удержаться от несносного смеха, который меня покидает. Трудно не восхищаться таким человеком, как Калеб, который не позволяет своей болезни определять его. Я хочу узнать все его секреты и применить их в своей жизни. Может быть, если бы у меня было такое мужество, я бы не был такой тревожной развалиной, убегающей от неизвестности. — Я восхищаюсь такими людьми, как моя мама и ты, которые сохраняют улыбку на лице, несмотря ни на что.

— Твоя мама? У нее тоже рак? — у Калеба отвисла челюсть.

Черт. Что за хрень.

— Нет. Нам лучше ехать. — Я указываю на машину Калеба в молчаливом требовании ехать.

Он игнорирует меня.

— Что-то не так с твоей мамой? Ты знаешь, что можешь мне доверять, потому что я скорее пройду еще один курс химиотерапии, чем раскрою твои секреты.

— Я колеблюсь не из-за доверия.

Нет. Это из-за осуждения за отказ от обследования человеком, который прошел через свой собственный медицинский ад и все равно улыбается. Я не могу смотреть на Калеба, не сомневаясь в собственной трусости.

— Нет, но я хочу, чтобы ты знал это в любом случае. С твоей мамой, по крайней мере, все в порядке?

Я вздыхаю. То, как Калеб поджимает губы и сужает глаза, говорит мне, что он не оставит эту тему, как бы мне этого ни хотелось.

— У моей мамы болезнь Хантингтона. Это не то же самое, что рак, но у него тоже ужасный прогноз.

— Мне жаль это слышать, приятель. — Калеб кладет свою тонкую руку мне на плечо. — Может, это и не рак, но это твой собственный ад. Все неизлечимые болезни несут в себе одинаковый груз.

Если Калеб и догадывается о наследственном риске, который представляет для меня мамина болезнь, он не говорит об этом. И за это я ему благодарен.

Делиться этой маленькой частью себя с Калебом — это прогресс. Черт возьми, проведенные с Калебом выходные поставили под сомнение некоторые мои собственные мысли и убеждения о жизни с неизлечимой болезнью. То, как он смотрит на жизнь, несмотря на то, что знает, что у него рак, заставляет мою тревогу казаться необоснованной. Я хочу быть бесстрашным, как он. Что, если мне всегда было суждено провести время с таким человеком, как Калеб, и посмотреть на жизнь с другой точки зрения?

Может, судьба все-таки не всегда безжалостная сволочь?

— Итак, Елена. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты пошла со мной на свидание? — Калеб садится рядом с Еленой на диван в моей гостиной.

Волна собственничества накатывает на меня из ниоткуда.

— Кроме того, что ты должен быть совершеннолетним?

— Ай, приятель. Возраст — это всего лишь цифра.

Я поднимаю на него бровь.

— Они все так говорят перед тюрьмой.

Елена прячет свой смех за ладонью.

— Давай, что ты скажешь об ужине? — Калеб подмигивает ей бровями.

Елена качает головой.

— Мы оба пригласим тебя на ужин, — промурлыкал я.

Калеб прищуривается на меня, явно недовольный.

— Мы?

— Мы пригласим Елену на ужин.

— Чувак, правда? Неплохой способ украсть мою идею.

— Это лучше, чем получить отказ.

Калеб пожимает плечами, сдаваясь.

— Ладно, я согласен. Елена, надень свое самое красивое платье и украшения.

— На свиданиях обычно сначала нужно сказать «да». — Я смотрю на Елену, не решаясь сказать «нет».

Калеб опускается перед ней на колени.

— Пожалуйста, Елена Гонсалес из Мехико, предложите мне роскошь пригласить тебя на свидание. Желательно за счет Кингстона, потому что после покупки новой пары Yeezys у меня закончилось ежемесячное пособие.

Елена смеется, когда Калеб берет ее руку и целует ее.

— Конечно. Все, что угодно для тебя.

Я бы хотел, чтобы Калеб мог где-нибудь отвалить, пока я сам приглашаю Елену на свидание. Поскольку вероятность того, что она согласится на свидание со мной, равна нулю, я отгоняю это желание.

Я хорошо умею отказывать себе в том, чего хочу. А с Еленой я хочу большего. И, блядь, если это не самая тревожная мысль из всех.

Калеб не шутил, когда попросил нас одеться. Он появляется через час, одетый в костюм и галстук-бабочку.

Я недоверчиво смотрю на него.

— Ты серьезно упаковал это в свою сумку?

— Конечно. Джентльмен никогда не знает, когда ему понадобится костюм.

— Ты уверен, что ты из этого века?

Щелчок каблуков привлекает наше внимание к верхней площадке лестницы.

Елена хватается за подол своего зеленого платья. Она спускается по лестнице, материал прилипает к ее изгибам в лучшем виде. Аппетитно, пульсирующий член, я готов на все, чтобы трахнуть ее.

Я кашляю и толкаю Калеба локтем.

— Скажи ей, как красиво она выглядит.

Он закатывает на меня глаза.

— Любитель. Я сделаю это лучше. — Он заходит за диван и достает дюжину длинноцветковых роз.

Этот маленький засранец пытается превзойти меня. Хотя меня немного раздражает то, как загорелись глаза Елены при виде цветов, я впечатлен заботливостью Калеба. Очевидно, мне нужно повысить свой уровень.

— О, это