Но растущее влияние левых беспокоило предпринимателей, военных. Волновало и многих рядовых граждан. Стали появляться новые организации фашистского типа. Тот же самый парфюмерный фабрикант Коти, финансировавший «Огненные кресты», создал собственную партию «Французская Солидарность». А с лидером ассоциации «Фасции» Жоржем Валуа разругался его товарищ, второй руководитель этого движения, Марсель Бюкар. «Фасции» слишком напрямую копировали итальянских фашистов, вплоть до мелочей. Бюкар настаивал, что организацию надо поворачивать в национальное русло. В 1933 г. он отделился от «Фасций» и возглавил отдельное движение, «Франсизм». Атрибуты итальянских фашистов были сохранены, но их пытались наполнить новым содержанием, сконцентрировать именно на французском национализме и патриотизме. Численность «франсистов» составила около 10 тыс. К фашизму склонялись видные французские литераторы Бразиллак, Селин, Дрие ла Рошель.

Между тем выхода из кризиса не просматривалось. Во Франции он усугубился самой политической системой. Она была довольно запутанной. За каждой партией стояли те или иные сильные организации – профсоюзы, союзы предпринимателей, крестьян, налогоплательщиков. Кризис неоднозначно сказывался на их интересах. Партии дергались туда-сода. Коалиции создавались и разваливались. Соответственно, рушились правительства. За полтора года сменилось шесть кабинетов министров.

Еще одной национальной особенностью Франции оставалась повальная коррупция – продажными были и либеральные, и социалистические правительства, и депутаты парламента. Кризис такие явления усугубил. Всевозможные правительственные программы, направленные на преодоление пагубных явлений, помощь бедным, поддержку мелких и средних предпринимателей, становились жирнейшими кормушками для жулья. Страну сотрясали скандалы. Вскрылась неприглядная история газетчика Ханау Марта, который использовал связи в правительстве и организовывал аферы через свои издания. Было разоблачено мошенническое банкротство банкира Аустрика – и опять он оказался повязан с правительством, скандал привел к падению кабинета Тардье.

Но все эти встряски переплюнуло дело Сержа Александра Ставиского. Он был евреем, выходцем с Украины, а во Франции развернулся в качестве грандиозного афериста. Его 19 раз задерживала полиция за финансовые злоупотребления, мошенничества, торговлю наркотиками, драгоценностями. Но он каждый раз выходил сухим из воды! Секрет Ставиского был прост – жулик содержал на взятках министров, членов администрации президента, крупных чиновников. Писатель Илья Эренбург, лично знавший Ставиского, отмечал, что «он раздавал чеки небрежно, как розы». Когда его в очередной раз прижимали, защищать его вызывались самые видные адвокаты, одновременно занимавшие места депутатов парламента.

Самой крупной его аферой стал банк «Муниципальный кредит», открытый в городе Байонне. Объявлялось, что начальный капитал составили ценности, вывезенные из Испании, что было ложью. Тем не менее банк в короткие сроки стал одним из ведущих во Франции. Получал от правительства сверхвыгодные контракты на финансирование социальных программ, жилищного строительства. Под эти заказы Ставиский выпускал векселя и акции – но не на те суммы, которые фигурировали в контрактах, а в несколько раз больше. «Ценные» бумаги оказывались фальшивыми, а высокопоставленные чиновники помогали реализовать их, получая определенные процент.

Французов надули на колоссальную сумму в 650 млн франков. Полиция обнаружила мошенничество, Ставиский давно был у нее на примете. Но в судебных и правоохранительных органах у него имелись мощные покровители, которые спускали следствие на тормозах. Супрефект полиции Антельм все-таки не послушался намеков, которые ему высказывали. В декабре 1933 г. арестовал одного из директоров банка «Муниципальный кредит» Гюстава Тиссье – первое доказанное мошенничество всплыло на 25 млн. Ставиский даже теперь надеялся ускользнуть. Он уже перевел украденные колоссальные суммы в швейцарские банки и сам выехал на лыжный курорт Шамони, на границе со Швейцарией.

Но машина начала раскручиваться, а задеть она могла слишком могущественных персон. 8 января 1934 г. полиция якобы хотела арестовать Ставиского на курорте и нашла его умирающим от выстрела в упор. Оповестили – покончил с собой при попытке ареста. Впоследствии было установлено, что его убил сам полицейский агент. А через несколько дней нашли еще один обезглавленный труп. Опознали Альберта Прайса, начальника финансового отдела парижской прокуратуры, занимавшегося делом Ставиского. Слишком много успел узнать. Тут уж забурлили в народе. Скандал получался слишком грязным даже для Франции. Кабинет министров во главе с Шотаном поспешил удрать в отставку, но дальнейшее расследование дела Ставиского продолжали интенсивно затирать.

Уволили супрефекта полиции Антельма, начавшего это дело. Но Антельм был связан с фашистскими организациями, ему симпатизировали. 6 февраля 1934 г. «Огненные кресты» вывели своих сторонников в Париже на демонстрации протеста. К ним примкнули франсисты. Примыкало и множество простых парижан, возмущенных такими безобразиями. Шествия запрудили улицы. Под лозунгами «Долой воров!» массы людей хлынули на Елисейские поля и площадь Свободы, к зданиям правительства и парламента.

Переполошившееся правительство социалиста Даладье и городские власти выпустили на толпы конную полицию. Она применила оружие. Но и манифестанты остервенились. Привязывали ножи к палкам. Самодельными пиками пыряли лошадей, силились подрезать им жилы. Беспорядки вылились в кровавые свалки, 15 человек погибло, 2000 было ранено и искалечено. Разгоралась настоящая революция и имела все шансы победить. Но такой сценарий ничуть не устраивал сложившуюся политическую элиту Франции. Посредниками выступила группа правых и либеральных политиков во главе с высокопоставленным масоном Гастоном Думергом – при Даладье они изображали оппозицию, вроде бы и для манифестантов выступали «своими».

Эти политики вступили в переговоры с руководителями фашистов. Де ля Рока убедили, что погрома допускать нельзя, надо брать процесс под контроль. Но он и сам был противником революций! Убеждал, что «Огненные кресты» и их военизированные структуры создаются для наведения порядка, а вовсе не для погромов! Ну а некоторых фашистских вожаков при переговорах просто подкупили. Если верхние политические эшелоны продажные, почему бы и нижним не отстегнуть некоторую долю? Дальнейшие события разыгрались именно так, как было выгодно Думергу и его группировке. Волнения продолжались еще три дня. Фашисты и примкнувшие к ним граждане окружали парламент, бузили, но на штурм не лезли. Даладье ушел в отставку, новое правительство возглавил Думерг.

Народная партия и кагуляры

После парижского мятежа левые силы сделали соответствующие выводы. Социалистическая партия Леона Блюма расшумелась, что Франция стоит на пороге диктатуры фашистов. Чтобы противостоять им, предлагалось создавать «Народный Фронт», объединяться с одной стороны с коммунистами, с другой – с либералами. Что ж, либеральные партии оценили приглашение к сотрудничеству. Они видели, как в Германии разогнали не только социалистов с коммунистами, но и их коллег, и примыкали к Блюму.

У коммунистов дело оказалось не так просто. У них во Франции соперничали два лидера, Морис Торез и Жак Дорио. На выборах 1932 г. партия выступила крайне неудачно, завоевала лишь 10 мест в парламенте, и Дорио пытался копать под Тореза. Доносил в Москву, что тот допускал грубые ошибки, оттолкнул от себя избирателей. Торез сумел оправдаться, и с этого момента соперничество переросло во вражду. А повод для столкновения им дал как раз альянс с социалистами. Дорио еще в 1933 г. настаивал, что такой альянс против фашистов необходим. Торез был против. Напомню, сама французская компартия отделилась от социалистической. При альянсе возникала угроза, что Блюм снова утащит партию под себя. Торез обосновывал свою позицию и установками Коминтерна: там всегда запрещались союзы с социалистами.