— Все, чего я хочу, — Лоргар с терпеливой тщательностью выговаривал каждое слово, — это ответ.

Ингетель замедлила перед ними свое кружение.

Ее блестящая от пота татуированная кожа была живым посвящением братствам Несущих Слово и ночным небесам Колхиды, давшим им названия.

— Время пришло, — хрипло сказала она Лоргару, задыхаясь от быстрого танца. — Пришло время десятой жертвы.

Примарх наклонил голову к девушке, еще не до конца с ней соглашаясь.

— А кто станет десятой жертвой?

— Десятую жертву должен принести искатель. Он сам выбирает, кого убить. Это финальный акт посвящения.

Лоргар набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но его лишили такой возможности.

Послышалось зловещее, угрожающее потрескивание, а затем гул, в котором все узнали жужжание активированного силового оружия. Вендата опустил свою алебарду, нацелив клинок и болтер в сердце Лоргара.

— Именем Императора, — произнес кустодий, — прекратите это немедленно.

— Властью, данной мне Императором, я обвиняю тебя в предательстве Империума.

Лоргар посмотрел на Вендату все с тем же кротким выражением лица.

— Вот как?

— Не делай этого! — воскликнул Аргел Тал. — Вен, прошу тебя, не делай этого.

Вендата, застыв, не сводил глаз с Лоргара, в красных линзах плясали отражения огней. Барабанный бой замедлил темп и начал затихать.

— Если кто-то из вас потянется за оружием, это будет не арест, а казнь.

Несущие Слово замерли. Некоторыми вещами рисковать не стоило.

— Лоргар, — прошептала Ингетель, — ритуал нельзя прерывать. Ярость богов будет…

— Замолчи, ведьма! — крикнул Вендата. — Ты сказала уже достаточно. Лоргар, семнадцатый сын Императора, подчиняешься ли ты законной власти? Даешь ли клятву уничтожить это логово языческой веры? Клянешься ли немедленно вернуться на Терру и предстать перед судом Императора?

— Нет, — спокойно ответил примарх. — Я не дам таких клятв.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора.

— Выбор есть всегда, — вмешался Аргел Тал.

Вендата не обратил внимания на слова капитана. Он поднес руку к гравированному орнаменту, украшавшему его наручи, и нажал на одну из жемчужин, составлявших часть узора.

Ничего не произошло.

Он нажал кнопку еще раз.

И снова ничего не произошло.

Кустодий отступил на шаг назад, а Несущие Слово медленно, очень медленно взяли оружие на изготовку. Капелланы подняли свои крозиусы. Цар Кворел и Деймос приготовили болтеры, а Аргел Тал обнажил мечи из красного железа.

— Я думал, ты заметишь, — с улыбкой сказал примарх, — что твой телепортационный сигнал был заблокирован, как только ты вошел в этот зал. Надеюсь, ты понимаешь, что это всего лишь мера предосторожности? Аквилон и твои братья не придут к тебе на помощь. Они даже не узнают, что ты их звал.

— Признаюсь, что не ожидал этого, — сказал Вендата. — Отличный ход, Лоргар.

— Вен, еще не поздно. — Аргел Тал поднял мечи, готовый к бою. — Опусти оружие, и мы покончим с этим, пока не переступили черту.

— Великий, — простонала Ингетель, — ритуал…

— Я сказал, замолчи, ведьма! — резко бросил Вендата.

Лоргар вздохнул, словно на его плечи опустился тяжкий груз разочарования.

— Решай скорее, кустодий Вендата, как лучше послужить Империуму моего отца. Или ты отступишь, покинешь этот зал и принесешь своим братьям на орбиту истину, которой тебе не дано понять. Или застрелишь меня и тем самым лишишь Галактику единственного шанса на просвещение.

— Ты предлагаешь выбор, в котором нет никакого выбора, — заявил Вендата.

Аргел Тал начал двигаться первым и рванулся вперед, а пещера огласилась грохотом болтерной стрельбы.

Вендата не был глупцом. Он понимал, что шансы выжить в следующие несколько мгновений ничтожно малы, и знал, что рефлексы примарха являются высочайшим достижением биологических возможностей и превосходят его собственную скорость реакции, граничащую со сверхъестественной.

Но Лоргар стоял в непринужденной позе, расслабив мускулы. Он явно полагал, что его предложение о перемирии возымеет силу, и эта ошибка в суждении дала Вендате шанс. Он дернул спусковой крючок на рукоятке, и встроенный в алебарду болтер выпустил очередь снарядов.

Аргел Тал это предвидел. Мечи из красного железа отбили в сторону первые три болта, и их силового поля хватило, чтобы вызвать детонацию, не дав снарядам долететь до сердца примарха. Взрывы швырнули капитана на землю, и его серая броня застонала от удара керамита о камни.

Вендата уже пришел в движение. Золотой воин рванулся к примарху, вращая в руках алебарду и выкрикивая имя Императора. На его пути встали четверо Несущих Слово, и всем четверым было суждено погибнуть.

Первым умер Рикус. Клинок кустодия пробил мягкие сочленения брони на шее капеллана и выскочил с противоположной стороны. Следующим был убит Цар Кворел: гудящий силовой клинок обезглавил его, не дав даже нажать на курок болтера.

Деймос успел выпустить болтерную очередь, но ни один из снарядов не попал в цель. Вендата отскочил влево, ударил рукоятью алебарды по болтеру магистра ордена, отшвырнув оружие в сторону, а следующим ударом отсек руки Несущего Слово по самые предплечья. Ошеломленный Деймос успел втянуть воздух, прежде чем клинок опустился еще раз, рассек ключицу и хребет и отделил голову от туловища.

Вендата крутанул оружие в руках и остановил его, когда наконечник алебарды и дуло болтера снова нацелились в сердце примарха. За спиной кустодия поочередно оседали на землю мертвые тела. Прошло всего три секунды.

Аргел Тал с трудом поднимался с пола. Между примархом и кустодием остался только Ксафен, но капеллан воспользовался этими драгоценными секундами, чтобы схватить свой болтер и прицелиться точно в голову Вендаты.

— Стой! — крикнул он.

— Лоргар, семнадцатый сын Императора, немедленно сдавайся, ты арестован.

— Ты убил моих сыновей. — Лоргар прикрыл рот рукой. — Они не делали тебе ничего плохого. Никогда. И это позволено тебе мандатом моего отца? Истреблять моих сыновей, если я отказываюсь плясать под дудку его невежества?

— Сдавайся, — повторил кустодий.

Вендата не раз сражался бок о бок с Императором. Лицо Повелителя Человечества всегда оставалось неизменно бесстрастным, все эмоции скрывала маска непоколебимого превосходства.

Лоргар не обладал способностью отца прятать свои чувства. Его лицо побелело от ярости, белоснежные зубы оскалились в хищной усмешке.