Оценивая произведенный своим выступлением эффект, Лев Троцкий обвел взглядом слушателей. Все молчали под жестким, гипнотическим взором как завороженные.

Наш герой сильнее сжал кулаки. В его ушах продолжал звучать обличающий голос оратора, по спине снизу вверх ползли леденящие кольца. Крючков почувствовал, что в его сердце вливается освежающая, придающая сил, справедливая злоба.

— Вы знаете кое-что, — продолжил выступление Троцкий, — но только наполовину. Мои источники подтвердили, что по всей территории России установлены генераторы страха и парализаторы воли. Их действие направлено на вырождение населения страны. Там, на верху, не заинтересованы в нашем присутствии. Вы спросите, зачем это нужно? Ресурсы земли истощаются. Альтернативной энергии не найдено. Братья… — Троцкий выдержал паузу и трагическим тоном продолжил: — Грядет смертоубийственный голод. Традиционная война — мероприятие затратное. Поэтому тайно внедряются новые высокотехнологичные методы. В частности, психотронное оружие Доз-1953000105-6. Речь идет о секретном заказе — о сговоре с тайным всемирным правительством главных чиновников нашей страны.

Душа Крючкова пылала от гнева. Внезапно ему стало понятно, кто виноват во всех его бедствиях.

— Это они, они, твари, — беззвучно повторял он.

Тут оживился и заговорил бывший хозяин завода будильников Пень:

— Вот так дела. Ну, про зомбоящик мы в курсе. Неужели еще и генераторы?

Лев Троцкий развел руками, ответил:

— Технологии развиваются, особенно если их финансируют хозяева денег.

— Смерть гнидам, — коротко заявил Бафомет.

— Мы знаем о скрытой и беспощадной войне, — вещал Троцкий. — И мы с вами сила, готовая противодействовать. Наши подрывники ведут неустанную борьбу. Уже проведено несколько подготовительных акций. Но главное ждет впереди. По итогам социальных исследований, результаты которых хранятся в глубоком секрете, народ нас поддерживает. Когда мы нанесем блистательный по эффекту удар, огни народного недовольства зажгутся по всей стране! И мы наконец возьмем власть в свои руки.

— Может быть, нужно начать с ликвидации генераторов и парализаторов? — предложил Пень. Ища поддержки, он пристально посмотрел на безработного специалиста. Тот в знак согласия затряс головой.

Пню возразил студент Жебрунов:

— Это мелочи. Удар должен быть сокрушительным, приводящим в смятение. Иначе ничто не помешает их восстановить.

Троцкий погрозил пальцем кому-то на потолке и произнес:

— Парализаторы и генераторы могут еще пригодиться. Когда мы получим контроль и потребуется некая форма стабильности.

— Хорошо, хорошо. Когда же настанет светлое будущее? — не унимался бывший заводовладелец.

— Снова дискуссии, — проворчал недовольно студент.

— Я только желаю услышать ответ на вопрос. И не постесняюсь его повторить.

— Мы не планируем дожить, — неожиданно проскрежетал Карл.

Повисло молчание. Какое-то время можно было слышать только шипение горящего масла в стреляных гильзах и воркование заточенных в клетке голубей.

— Наша цель — уничтожить привилегированное сословие чинуш и отдать власть народу, — произнес Троцкий. — Мы добиваемся справедливости. А справедливость — это благо для всех.

— Соратник Лев, соратник Лев, — послышалось за спиной у Крючкова. Из тоннеля вышел приятный мужчина с большим капитанским биноклем. Его открытое лицо было задорно и вместе с тем озабоченно. Было видно, что мужчина долгое время стоял на морозе. Волосы, выбивавшиеся из-под шерстяной шапки, а также воротник зипуна искрились от приставшего льда. — Прибыло сообщение, — бодро объявил он.

— Давай его сюда скорее, — засуетился Троцкий.

— Там стремянка нужна. Голубь сел на алюминиевый провод и приморозил к нему лапки. Нужно достать. А так ему не оторваться. Лапки примерзли.

Мужчина с биноклем стремительно заскочил в темный проем, который располагался в стене против тоннельного хода. Через мгновение он выскочил оттуда со складной лестницей. Он снова скрылся в тоннеле. Лев Троцкий, Бафомет, Карл и Влас пошли за ним.

Павел тоже решил выйти из подземелья. От духоты или отчего-то еще у него ужасно разболелась шея. Ему захотелось глотнуть свежего воздуха, а заодно оглядеться. В тоннеле человек со шрамом подождал его.

— Мы используем почтовых голубей для передачи шифровок, — подмигнул Павлу Лев Троцкий. — Технические средства связи находятся под контролем подвластных спецслужб. Приходится прибегать к старым способам.

Крылатый посыльный трепыхался на алюминиевом проводе, натянутом между мачтой крыши железобетонного короба и колокольней заброшенной старообрядческой церкви. Провод использовался, чтобы раскачивать на колокольне увесистый молот. Молот трахал в обрубленный рельс; раздавался протяжный звон. Так подавался сигнал в случае тревоги.

— Сейчас мы тебя освободим, потерпи, — приговаривал человек с биноклем, которого звали Андрей Жданов.

Карлик, придерживая стремянку, бормотал:

— Такая, значит, его планида — терпеть. Потерпит, потерпит и сдохнет.

Когда голова Андрея оказалась рядом с несчастным пернатым, он снял теплые меховые перчатки, нежно сжал в кулаках морщинистые голубиные лапки и начал их греть.

— Записка на месте? — крикнул Лев Троцкий.

— Все в порядке, на месте, — доложил Андрей.

Крючков на какое-то время выпал из окружавшей его суеты и погрузился в свои размышления. Неописуемый вихрь самых разнообразнейших мыслей переполнял его разум. «Вот же в чем дело. Получается, что выхода нет. Парализаторы стерли мне память. Надо мной поработали — эти подонки в правительстве, что превращают народ в стадо безвольных ничтожеств, подавленных страхами зомби. Но кто я на самом деле, кто-нибудь даст мне ответ?» Он запрокинул голову и посмотрел на черное небо. Он никогда еще не видел звездное небо в Москве. Он понял, что миллиарды светящихся точек в тот самый миг непроизвольно, не по своей доброй воле вспыхивают и потухают в непознанной, бесконечной Вселенной. И он так же бездарно, бесследно исчезнет.

Кто-то обнял его за плечо. Павел услышал тихий и непривычно, до странности, ласковый голос. Это был голос человека со шрамом (как оказалось, на крыше остались только они):

— Сколько героев желает великой судьбы. Сколько их было — тех, кто не смог довести до конца свое славное дело. Скажи мне, что главное в жизни?

— Я не знаю, — ответил Крючков.

— Знаешь, только забыл, — поправил Лев Троцкий. — Главное в жизни — это победить. Победить жалкого, ни на что не способного раба в себе. Но для этого нужно противостоять могущественным, беспощадным, уничтожающим силам. И если потребуется, принести себя в жертву. Только тогда ты превращаешься из твари дрожащей в богоподобного властелина судьбы. И тебе не страшна смерть. Ты можешь дрогнуть, сказать, что еще не готов. Можешь сдаться на милость поработителям. Но… Чего люди больше всего боятся? Нового шага. Нового собственного слова. Это война духовная. И если ты дрогнешь… Если раб победит, за всем этим тебя поджидает духовная смерть. Медленное разложение — эскапизм. — Троцкий замолчал, убрал свою руку с плеча Павла, достал и закурил сигарету. Шрам белой нитью подрагивал на его суровом лице.