Харука проводит ладонями по лицу, расстроившись. Он что, какое-то отклонение? Какое-то проклятое существо, существующее вне формализованных рамок вампирской культуры? Он вообще вампир? Может быть, он нечто совсем другое?

Он любит Нино. По-настоящему. Он не испытывает к нему никакой вражды, и во всем этом нет его вины. Но Харука старался быть исключительно осторожным, чтобы избежать этого. Семьдесят жалких лет он сдерживал себя и был осторожен, строго придерживаясь своей природы и никогда не желая его крови. Но как только он позволяет себе подчиниться своим желаниям, его тут же снова связывают и заковывают в цепи. В этом нет никакого смысла.

Нино медленно садится рядом с ним, вжимаясь спиной в изголовье кровати. Он расслабляет плечи, руки лежат на коленях, ноги вытянуты.

– Сколько раз потребовалось, прежде чем ты соединился с Юной?

– Девять. – Харука вздыхает. Он прикладывает одну ладонь ко лбу и закрывает глаза. – Каждый раз с близостью и взаимным кормлением. И у нас был план. Все было организовано и обсуждено, так что было много подготовки. Нино, мы ничего не обсуждали, и теперь вся наша жизнь и наши сущности глубоко слились воедино. Теперь мы строго зависим друг от друга. Тебя это не пугает?

Повернув голову и посмотрев на него испуганными глазами, Харука ждет. Нино выглядит таким спокойным и невозмутимым, сидя в туманном желтом солнечном свете. Харука не может этого понять.

Нино вздыхает.

– Нет, Хару, я не боюсь. Я не знаю… Как я уже говорил тебе прошлой ночью, что-то во мне расслабилось после того, как мы занимались любовью. Это успокоило меня, и я даже не осознавал, как сильно я в этом нуждался.

Харука убирает руку со лба и выдыхает. Он полагает, что это хорошо, что хотя бы один из них спокоен.

– Кстати, о Юне… – Нино нахмурил брови. – О чем она говорила прошлой ночью?

– Она сказала мне, что после нескольких лет попыток сблизиться с Кента у нее ничего не получилось. Она резко намекнула, что меня может постигнуть та же участь.

– Ну… похоже, что это не так.

– Действительно.

Харука снова закрывает глаза, делая медленный, сосредоточенный вдох. Это непостижимо.

– Почему ты боишься этого? – тихо спрашивает Нино. – Чего именно ты боишься? Ты думаешь… что я сделаю то же самое, что сделала с тобой Юна?

– Я… нет, не думаю. – Он поднимается на ноги, чтобы сесть рядом с Нино. – Моя связь с Юной… Это была очень суровая и жестокая штука. Я постоянно жертвовал своими желаниями во всех отношениях, и быть обязанным ей… Связь означает потерю независимости, Нино. Мое тело больше не принадлежит только мне. Мне не по себе, когда я снова становлюсь таким уязвимым и связанным. Ты понимаешь?

– Я понимаю, – говорит Нино, выражение его лица задумчивое, когда он складывает руки. – Но… могу ли я предложить другую точку зрения?

– Конечно.

– А что если ничего не изменится?

Нино моргает, ожидая. Брови Харуки сходятся в замешательстве. По его мнению, все изменилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нравится проводить время с тобой – тебе нравится проводить время со мной. Вот почему мы здесь, да?

– Да, – говорит Харука.

– Я люблю тебя. – Нино улыбается. – Ты любишь меня…

– Люблю.

– Как я вижу, теперь мы просто будем постоянно вместе. – Нино пожимает плечами. – Мы начали строить планы, что я все равно перееду сюда. Мы приняли это решение. Ты говоришь, что боишься быть обязанным, но для меня мы теперь свободны. Мы больше не ограничены. Мы можем исследовать и помогать друг другу. Мы можем быть ближе и кормить друг друга, не беспокоясь. Тебе не нужно прятать свою ауру – ты можешь просто быть собой.

Быть собой? Харука смотрит вперед, давая словам проникнуть в голову. Это смена парадигмы в его сознании. Быть связанным – значит быть свободным? Каким образом? Когда он был связан раньше, все, что он делал, – это жертвовал тем, чего хотел. Это его жизненное предназначение – постоянное жертвоприношение. Он пытается перестроить свое сознание на точку зрения Нино. Это трудно.

– Я никогда не заставлял тебя делать что-либо, Хару, и ты никогда ничего не навязывал мне. Это не про нас. С чего бы нам вдруг теперь начать делать это друг с другом?

Харука вздыхает.

– Я… я не знаю.

– Я хочу сказать, что я рад… этому, – продолжает Нино. – И мне интересно исследовать то, что произошло между нами. Такое ощущение, что энергия наших сущностей слилась воедино, возможно, мы разделяем наши врожденные ауры. Два тела, одна сущность. Мы должны разобраться в этом. Мы могли бы быть как Чудо-близнецы или что-то в этом роде.

– Что? – Харука нахмурился.

Нино недоверчиво качает головой.

– Как так получилось, что ты знаешь древние языки и можешь пересказать греческую философию, но у тебя просто огромное слепое пятно по отношению к поп-культуре?

– Это неправда. – Харука поднимает подбородок. – Я знаю музыку, особенно модальную, бибоп и свободный джаз.

– Да? – Глаза Нино сузились в вызове. – А кроме этого? Джимми Хендрикс, Фредди Меркьюри, Принс и Дэвид Боуи?

– Да. – Харука задирает нос, возмущаясь.

– Бруно Марс? Гага?

– На каком… языке ты говоришь?

– А как же телешоу, аниме и фильмы? – давит Нино. – Стартрек, Доктор Кто… Ковбой Бибоп-Амели, Убить Билла, Унесенные призраками?

Сложив руки, Харука садится обратно.

– Ты придумал все эти названия.

– Господи, Хару, – смеется Нино. – Это не так.

– Я не смотрю телевизор или кино, потому что это раздражает мои глаза. Мы уже говорили об этом. Свет смартфона, который ты мне купил, тоже. Я так рад, что ты здесь и мне больше не нужно им пользоваться.

Харука переводит взгляд с Нино. Когда его товарищ замолкает, он снова смотрит в его сторону. Тот улыбается. Неожиданным движением он плавно наклоняется к Харуке и украдкой целует его в нос, заставляя вампира вздрогнуть.

– Я тоже рад, что я здесь, – говорит Нино. – Я люблю тебя, Хару.

Харука улыбается, чувствуя тепло в груди.

– Я люблю тебя. Пожалуйста, не настаивай, чтобы я смотрел странные вещи.

Нино пожимает плечами.

– Это твое упущение.

В дверь спальни постучали. Харука зовет, и Асао заглядывает внутрь. Он хмурится.

– Я не собираюсь спрашивать, почему ваша спальня выглядит так, как выглядит. Какова бы ни была причина, надеюсь, мы не введем это в привычку?

Нино отворачивается, смеясь. Харука выпрямляется у изголовья.

– Я прошу прощения, Асао. Нет, это не войдет в привычку. По крайней мере, я так не думаю.