Идея обмена единственной боеголовки на полдюжины и более на каждой МБР стала качественно новым развитием. Много боеголовок означало поражение многих целей одновременно, что давало нападающей стране значительные преимущества. Разделяющиеся боеголовки могли даже поражать защищенные ракетно-пусковые установки, с большой вероятностью поражая силу ответного удара страны, на которую напали. А это, в свою очередь, могло подталкивать на нанесение удара первым. При всем при этом РГЧИН угрожали подорвать баланс ядерного устрашения и сделать его нестабильным.

Проблема всплыла вскоре после прихода Никсона и Киссинджера в Белый дом. Научно-исследовательская работа по системам с разделяющимися головными частями стартовала в начале 1960-х годов. К 1969 году Пентагон был готов пойти на установку узлов РГЧИН на ракеты наземного базирования и размещенные на подводных лодках.

В итоге Киссинджер предпочел не выступать против использования систем с разделяющимися головными частями. После нескольких лет изнурительных переговоров по большому количеству других вопросов, связанных с высокими технологиями, Вашингтон и Москва согласились ограничить, но не сократить количество ракет с ядерной боевой частью, подводных лодок и бомбардировщиков, которые они могли иметь, но без установки потолка боеголовок ракет. Обе стороны также согласились ограничить противоракетные системы. Соглашения были закреплены в Москве в 1972 году, когда Никсон и Брежнев подписали Договор ПРО и промежуточное соглашение по стратегическим наступательным вооружениям, известное как ОСВ-1.

Киссинджер вел эти переговоры очень нервно. С благословения Никсона он часто действовал, минуя нормальные каналы государственного департамента, выходя напрямую с высшими советскими официальными лицами. Обсуждения в обход официальных каналов вызывали гнев Джерарда Смита, главы американской делегации, и его коллег. Отсутствие технического опыта у Киссинджера приводило к нескольким приносящим ущерб просчетам, которые должны были распутывать более знающие официальные представители.

Договор ПРО ограничивал создание противоракетных систем двух американских и двух советских городов. Количество вскоре сократилось до одного для каждой стороны. Если бы не было этого соглашения, Москва и Вашингтон, вероятнее всего, втянулись бы в очень дорогостоящую оборонительную гонку вооружений.

В ходе достижения промежуточного соглашения Вашингтон и Москва договорились о продолжении переговоров, надеясь выработать всеобъемлющий долгосрочный договор по ограничению ядерной гонки вооружений. Переговоры по договору ОСВ-2 начались в ноябре 1972 года. Никсон, поглощенный уотергейтским скандалом и процедурой импичмента, был не в состоянии завершить соглашение до своей отставки в августе 1974 года. Но президент Джеральд Форд и Киссинджер, который оставался в должности государственного секретаря и после ухода Никсона, установили сроки для подписания, когда они встретились с Брежневым в советском тихоокеанском портовом городе Владивосток в ноябре 1974 года.

В своем интервью в 2009 году, говоря о своем отношении к ядерному оружию в прошлом, Киссинджер сказал: «Я пытался привнести элемент дифференциации в ядерную стратегию. Во-вторых, я пытался уменьшить зависимость от ядерной стратегии. В-третьих, я хотел использовать тот факт, что и русские, и мы имели такие огромные запасы оружия как средство для использования на переговорах с русскими, чтобы побуждать к сдержанности в ведении международных отношений. И еще больше сдержанности в отношении использования ядерного оружия».[271]

А как он оценивал свои действия?

«В каком-то смысле вопрос возможности привнесения дифференциации – это вопрос американских военных планов, и оказалось практически невозможным его решить ни одной из администраций, с участием совершенно разных людей. Я считаю, что в диалоге с Россией наши действия достигли многих из ставившихся целей. По сдерживанию применения ядерного оружия не было ни одной ситуации, в которую мы были вовлечены, когда у нас были бы планы использования ядерного оружия. Я имею в виду в любых иных ситуациях, за исключением военного плана, общего военного плана, но не в каких-то локальных ситуациях».[272]

Рассматриваемые с точки зрения перспективы XXI века, все эти разработанные Киссинджером договоренности по вопросу о вооружениях выглядят скромными шагами – они устанавливали потолок и замедляли темпы роста американского и советского арсеналов. Они не требовали сокращений. Но в то время любые шаги по уменьшению гонки ядерных вооружений имели большое значение. Джеймс Гудбай, долгие годы руководивший американской делегацией на переговорах о вооружениях, очень метко описывал Договор ОСВ-1: «Первое стратегическое соглашение об ограничении вооружений имело большое значение, потому что оно взламывало лед. Прецедент был установлен для более важных соглашений в будущем. Однако он мало что давал для прекращения ядерной гонки вооружений».[273]

После 20 лет головокружительного роста ядерных вооружений требовалось хоть какое-то сдерживание. Для прокладки более радикального курса понадобится другой президент и другой государственный секретарь – Рональд Рейган и Джордж Шульц.

Посвященное лицо попадает в центр власти и пытается пользоваться рычагами изнутри. Посторонний субъект действует со стороны и выражает протест.

Джеймс Бьёркен

К тому времени когда Никсон и Киссинджер въехали в Белый дом, Сид Дрелл прочно устроился в качестве научного советника в Белом доме и хорошо понимал, что его высокая репутация в научном мире страдает из-за вьетнамской войны. Справедлива она или нет, но некоторые из коллег-ученых Дрелла считали, что он жертвует своим добрым именем и советами в помощь ведению крайне непопулярной войны. На Дрелла критика не действовала. Он не считал себя сторонником войны, однако полагал себя обязанным давать правительству откровенные советы по техническим вопросам в области обороны. И таким образом, несмотря на растущий ропот по поводу роли организации «Ясон», Дрелл по-прежнему оставался в должности члена Научно-консультативного комитета при президенте (НККП) при Никсоне и согласился работать неофициальным советником Киссинджера.

Он, естественно, был в курсе того, чем конкретно занимается. Работа Дрелла в научном комитете в администрации Джонсона вывела его на арену политических страстей из-за вьетнамской войны. По мере нарастающей вовлеченности Америки в войну НККП все больше обращал внимание на боевые действия в Юго-Восточной Азии. Ежемесячные двухдневные встречи группы в Вашингтоне в середине и конце 1960-х годов, по-прежнему связанные в основном с широким кругом научных и стратегических ядерных вопросов, зачастую посвящались теме Вьетнама. В марте 1968 года, например, члены комитета были уведомлены о том, что регулярная встреча в конце месяца будет заменена двухдневной сессией по Вьетнаму. Через месяц Дэвид Беклер, ответственный работник Белого дома, который координировал работу комитета, известил его членов о том, что следующее заседание будет посвящено обсуждению доклада специальной группы по Вьетнаму. На протяжении этих лет повестка дня включала темы типа «Использование науки и техники в поддержку операциям во Вьетнаме», «Информация ЦРУ по Вьетнаму» и доклад об эффективности воздушной кампании против Северного Вьетнама. Дрелл согласился быть членом спецгруппы по Вьетнаму, которую возглавлял физик из Беркли Чарльз Таунс, пригласивший Дрелла присоединиться к «Ясонам». Дрелл также основал и возглавил группу экспертов по вопросам боевых действий сухопутных войск НККП и был членом экспертной группы по вопросам военной стратегии.