— И черт бы побрал снабженцев, — проворчал. — Нет, чтобы порядочную гарнитуру передать в дивизион. На дворе жара стоит под пятьдесят градусов, а я вынужден сидеть в этой дурацкой шапке!

Через некоторое время он снял шлемофон. Посмотрел на прапора.

— Похоже, что мы действительно застряли надолго. Кто-то вырыл на дороге а-агромадную яму и так аккуратно прикрыл досками, а сверху насыпал щебня и пыли.

— Черт, это что же получается, — озаботился Владимир Алексеевич, — ловушку на нас ставили, на «броники»?! Совсем местные обнаглели!

— Добро, что маги заподозрили что-то неладное и вовремя остановились, чтобы прощупать все хорошенько. Иначе наехала бы бээмпэшка на этот сюрприз, и пиши пропало — не вытащить было бы. То-то радости здешним папуасам — одного металла-то сколько! А слава какая — стальную черепаху прибили! Потом песни сто лет пели бы!

Постоянное чувство опасности и бытовые неудобства жизни в условиях войны постепенно становились незаметными, или к ним уже привыкли до такой степени, что они стали восприниматься как что-то само собой разумеющееся.

Ко всему привыкает человек.

Даже щетина, покрывшая щеки и причинявшая массу неудобств, особенно в первые дни и ночи их нахождения в горах, перестала уже раздражать, впрочем, как и отсутствие возможности почистить зубы или хотя бы умыться.

Желание хорошенько вымыться и побриться превратилось в мечту по двум простым причинам: во-первых, было мало воды, а во-вторых, очень не радовала перспектива подхватить какую-нибудь заразу на лицо. Поэтому приходилось терпеть.

Непийвода все реже и реже скреб ногтями свой подбородок, лишая товарищей возможности лишний раз посмеяться над собой. Видать, и ему уже перестала досаждать бурая поросль, обильно покрывавшая физиономию. А жаль — это у него получалось как-то по-собачьи, и без улыбки смотреть на подобное было просто невозможно.

— Привал! — скомандовал Бобров. — Готовсь к приему пищи!

Сухой паек тоже приелся, и традиционные коллективные трапезы стали восприниматься не как завтрак или ужин, а как необходимая процедура под названием «прием пищи» или «прием еды» и лишний повод пообщаться между собой.

Днем стояла такая страшная жара, что, казалось, вся жизнь замирала.

Бойцы во главе с командиром БТР проголодались и теперь колдовали над таганцом, под которым пытались разжечь огонь из притороченных к броне полешек. Пламя не хотело разгораться, пока в костерок не плеснули пару ложек пахучего «автоконьяка» — жуткой смеси из спирта, скипидара, конопляного и подсолнечного масла, перетопленного сала с парой магических присадок — на которой ездили машины землян. Только после этого костер разгорелся, и в почерневшем от копоти котелке закипела похлебка.

Земляне молча наблюдали за возней кашевара, скупо переговариваясь и ожидая кормежки. В силах самообороны давно существовало неписаное правило: никто никогда не ел в одиночку.

Незаметно разговор перешел на запретную в походе тему — кулинарию. Возник спор по поводу мяса, из которого нужно готовить настоящий шашлык: из баранины или свинины. Уверенно верх одерживала версия прапорщика.

— Э, да ничего ты не понимаешь! — отчаянно жестикулировал с горячностью горца Владимир Алексеевич, невольно произнося фразы с сильным грузинским акцентом. — С мясом мы уже разобрались. Это однозначно должна быть отборная свинина. На втором месте в шашлыке стоят специи, пряности, зелень и помидоры. Причем их должно быть очень много, гораздо больше мяса, а вино — это то, без чего не бывает настоящего шашлыка. Какой такой уксус? Капля уксуса убивает шашлык! Э, да что с тобой говорить, если ты до тридцати лет дожил, а этого не понимаешь!

Глеб обиженно заморгал глазами и отступил на пару шагов, чтобы не в меру разошедшийся оппонент случайно не задел его руками при очередной серии жестов. В поисках поддержки он окинул взглядом слушателей и с надеждой остановился почему-то на старшем лейтенанте Стогове, откровенно скучающем чуть поодаль.

— Борис, а что ты думаешь обо всем этом?

Тот взглянул как-то отрешенно, даже не сменив позы.

— От ваших разговоров грустно становится и жрать охота! Но не этой треклятой сушеной конины, а нормальной человеческой! — раздраженно ответил он и перевел взгляд на Алексеича.

— Человеческой конины? — заржал тот. Стогов в сердцах сплюнул.

— Глеб, а не слабо ли нам организовать что-нибудь по твоему рецепту сразу после похода? Хорошее мясо я добуду без проблем! Лучшее какое есть на рынке — наш базарный старшина мой должник…

Чуть успокоившийся Бобров вновь оживился:

— Одного мяса будет мало. Вот если бы еще зеленью и овощами разжиться…

— Это несложно. Выберем подходящий момент, и мы с тобой лично сходим на базар. Там найдешь все, что нужно. Сможешь сделать порядочный шашлык?

— Не вопрос!

Наконец, злосчастная похлебка сварилась.

— Так, товарищи офицеры, сержанты и старшины! — торжественно изрек Алексеич с пародийным французским прононсом. — Беру должность распорядителя банкэта на себя. Па-азвольте огласить мэню и прэдложить вам наши изысканнэйшие блюда — нэ хуже, чем в рэсторане «Гранд-отэль»!

Все заулыбались, а прапорщик с серьезной миной сунул руку в мешок.

— Так, конина вяленная — под похлебку из конины идет отлично! Мае… то есть бастурма… Сушеная форель из чистых горных ручьев. Сухари ржаные…

Быстро заработали ложки и ножи.

Пили из кружек, бывших банок из-под тушенки с приклепанными жестяными ручками, и ели с таких же тарелок. Впрочем, у некоторых имелись грубые алюминиевые миски и ложки.

При эвакуации начальство, «забыв» тут людей, с маниакально-бардачной аккуратностью вывезло все оборудование столовых — от электрокотлов до ложек-вилок. И хозслужбе не без труда удалось выбить у Макеева разрешение переплавить в эти нужные предметы часть оставшегося от погибшего самолета дюраля.

Когда немного насытились, за столом наступило некоторое оживление.

— Ну, батенька, да вы просто аристократ! — картавя в подражание вождю мирового пролетариата, нарушил тишину прапорщик, обращаясь к Глебу. — И вилка у него, и ложка, и нож… Дай посмотреть.

Бобров протянул ему свой походный сервировочный набор. Он купил его еще в первом лейтенантском отпуске и всегда брал с собой в частые командировки.

Набор действительно был довольно удобным: складные вилка, ложка, нож и штопор крепились к стальной колодке с черными пластиковыми накладками, которую в свою очередь можно было легко разъединить на три части. Все это в сложенном состоянии занимало очень мало места и пряталось в кожаный чехол с фиксирующимся застежкой откидным клапаном и специальными прорезями, при помощи которых можно носить набор на ремне, не боясь его потерять.

— Ты лучше на цену посмотри, — хитро улыбнулся Стогов. — Это же надо: целой бутылкой «Столичной» пренебрег!