– И развязалось…

– Вот именно. Вот именно, – Сергеев достал из бардачка сигареты, сунул одну в рот, оглянулся на Гринчука, смял сигарету и выбросил в окно.

Лицо Гринчука было подстать его прозвищу – зеленое. На лбу мелкими капельками выступил пот.

– Продержись еще немного… – попросил Сергеев.

– Не дождетесь, – Гринчук скрутил неожиданно из пальцев фигу и показал Сергееву. – Я вас всех… переживу… Куда мы едем?

– Я же тебе сказал – к Дедову, в лесной домик.

– К Дедову в лесной домик… Это в той же стороне, где Счастливое?

– Наоборот, в противоположную сторону. Дедов себе усадьбу отгрохал в очень уединенном месте. Перед блокпостом налево, и через пять километров серпантина…

– И через пять километров серпантина… Чудовищная архитектура… А ты, Сергеев…

– Что?

– Ничего, проверка слуха…

Вернулся водитель, сел за руль. Сергеев передал Гринчуку пластиковый пузырек с таблетками и запотевшую бутылку воды.

– Сколько нужно принять таблеток? – спросил Гринчук, вытряхивая несколько штук на ладонь. – Думаю, достаточно…

Высыпав всё в рот, Гринчук запил водой. Прижал холодную бутыль ко лбу.

– И через пять минут голову как рукой снимет… – сказал Гринчук, откидываясь. – А ты не боишься, что…

Сергеев хмыкнул неодобрительно, и Гринчук поднял руки:

– Всё, молчу-молчу. Я буду молчаливой галлюцинацией. Ты, кстати, читал «Мастера и Маргариту»?

– В десятом классе.

– Может, помнишь… Никогда не просите у сильных… Сами всё дадут… Черт, ни хрена не могу толком вспомнить… В общих чертах… Так?

– Так, – подтвердил Сергеев.

Он не особо прислушивался к тому, что бормочет Гринчук. Лучше бы он сохранил совершенно ясную и здоровую голову, но и так можно будет договориться. Запомнит. И выполнит.

– В том смысле… не проси… хрен ты дождешься чего от сильных… нефиг ждать милостей от уродов… сделать так, чтобы они сами… Слышишь, Сергеев, сами…всё отдали… сделали…

Гринчуку очень хотелось спать. Глаза закрывались, голова опускалась на грудь. Стоило больших усилий не вырубиться. Он понимал, что несет чушь, но ничего не мог поделать: если замолчит – уснет.

– Держаться нету больше сил, – пробормотал Гринчук и улыбнулся.

Машина свернула под шлагбаум, оставив справа блокпост. Деревья за окном слились в зеленую шевелящуюся массу, и от плавного скольжения этой массы тошнота снова подступила к горлу.

Давненько не было так хреново, подумал Гринчук. Последний раз… Последний раз, когда погиб тот мальчишка… Из-за четырех миллионов долларов. Будто сам убил, своей рукой.

Как сейчас… Как за эти три дня… Сколько народу он убил?

Гринчук зажмурил глаза, но приступ тошноты и головной боли заставил их открыть.

Двое из гостиницы… плюс Большой Олег… плюс Черный и два милиционера… еще двое, охранявшие жену Олега… и Мастер… И кто еще? Кто еще погибнет оттого, что Гринчуку захотелось… захотелось чего? Справедливости? Правосудия?

* * *

Сержант на блокпосту проводил взглядом машину Сергеева. Посмотрел на часы. До рейсового автобуса еще полтора часа. Частный транспорт выполняет вчерашнее распоряжение – в Приморск никого не везти. Возле вокзала в Узловой стоять, демонстрируя свое присутствие, но никого не везти. Остальные таксисты помнят, что в Приморск чужие не возят. Если кто из курортников поедет на собственной тачке – заворачивать, ссылаясь на указание врачей. Палочку тут нашли в море. Вот такую огромную.

От города показалась красная «копейка», затормозила возле блокпоста. Сержант не торопясь подошел к ней. Машину он знал, принадлежала она местному, но вот водитель был незнакомый.

– Куда? – спросил сержант, не представляясь.

Водителю было на вид лет тридцать, поджарый, с недельным загаром на лице. Темные очки и бейсболка скрывали пол-лица.

– Туда, – водитель указал пальцем вперед. – А что?

Сержант поправил автомат, передвинул его под руку. Не угроза, а так, демонстрация власти:

– Документы.

Водитель достал деньги, пригоршню. Протянул сержанту:

– Извини, у меня нет времени.

– Из машины! – приказал сержант.

Водитель плохо понимал ситуацию. Деньги милиция в Приморске брала, но не на блокпосту. Тут деньги могут конкретно выйти боком..

– Мало? – удивился водитель.

– Из машины! – сержант отступил на шаг, навел автомат на машину. – И чтобы я видел руки.

Последнюю фразу сержант присмотрел в американском кино, звучала она круто, к тому же, весьма уместно.

– Не нужно нервов, начальник… я одну руку уберу, дверцу нужно открыть, да? – водитель говорил спокойно и даже улыбался. – Вот, смотри, все нормально.

Водитель вышел из машины.

– Руки на капот, – приказал сержант и оглянулся на здание блокпоста. В дверях появился напарник, с пистолетом в руке.

Держа водителя на прицеле, напарник переместился в сторону, так, чтобы сержант не перекрывал линию огня, когда будет обыскивать. Всё милиционеры сделали правильно. В обычной ситуации их действия гарантировали безопасность и надежность…

В обычной ситуации.

А так… Рука водителя разжалась, и деньги упали на асфальт. Сержант рухнул на землю, подняв облако пыли, автомат отлетел в сторону. Напарник его на полсекунды отвлекся на деньги. Всего на полсекунды, но этого хватило, чтобы водитель оказался рядом и ударил.

Осмотревшись, водитель втащил обоих милиционеров в здание, положил возле стены, сковав наручниками. Закрыл дверь и сломал ключ в замке.

Открыл шлагбаум на дороге к Приморску и на дорогу к дому мэра. Поднял с земли автомат и положил его на переднее сидение.

«Копейка» развернулась и поехала к дому мэра.

* * *

– Не гони, – сказал Сергеев своему водителю, оглянувшись на Гринчука. – Может, остановиться на минуту?

Гринчук попытался улыбнуться.

– Или потерпишь? Тут осталось немного…

– Потерплю… – одними губами ответил Гринчук. – Потерплю… Если осталось немного…

Он не успел понять, что произошло. Не успел понять сразу.

Завизжали тормоза, машину развернуло вправо… Трудно сказать, почему водитель дернул руль именно вправо, подставив под автоматную очередь себя.

Лобовое стекло покрылось трещинами, несколько пуль продырявили капот и стойку, три пробили грудь водителя. Сергеев открыл дверцу и вывалился на дорогу.

Подполковник вытащил пистолет, передернул затвор. Из открывшейся задней дверцы выполз Гринчук.