К сожалению, предполагаемый наследник выбрал именно этот момент, чтобы продемонстрировать свою «дикарскую» сущность, ворвавшись с душераздирающим криком сквозь раскрытую дверь с деревянной шпагой в руке. Нанеся серию колющих ударов по шторам, он развернулся на каблуках и бросился к узкой лестнице, ведущей на верхнюю галерею. На мальчике был надет сиреневый плащ Николетты. Голову украшал съехавший набок потрепанный парик из длинных белокурых локонов. Следом за Майклом, явно не заметив троицу, восседающую на диване, влетели Эллиот и Тео, грозно размахивавшие деревянными шпагами. Их яркие плащи развевались за плечами. Чуть не потеряв копну белокурых локонов, Майкл повернулся лицом к своим преследователям.

— Черт побери, дон Педро! — воскликнул Эллиот, обернувшись к Тео. — Я не выношу язвительных замечаний и готов проткнуть шпагой…

Его вдохновенный монолог был неожиданно прерван испуганным женским криком. Ужасный вопль эхом откликнулся под сводчатым потолком. И в тот же момент Эванджелина увидела, как покачнулась молодая леди Трент, в ужасе вскочившая на ноги.

— Боже милосердный! Это Эллиот! — Задыхаясь, она ухватилась за ворот платья.

Ее муж тоже вскочил с дивана. Лицо его пошло красными пятнами.

— Рэннок! Сукин сын! Что ты здесь делаешь?

В этот момент его супруга без чувств рухнула на ковер. Вдовствующая графиня сердито взглянула на пасынка.

— Подними ее, Стивен, болван ты этакий! — прорычала она. Поднявшись с дивана и перешагнув через бездыханное тело своей невестки, она пристально взглянула на Эллиота, который тупо уставился на лежащую в обмороке женщину.

— Джанет? — хрипло пробормотал он, переводя взгляд с одной физиономии на другую. Его красивое лицо на глазах бледнело. Он наконец остановил взгляд на Эванджелине. — Эви?

— Вот как! — зловещим тоном произнесла старшая графиня, гневно взирая на Эванджелину и указывая длинным костлявым пальцем на Эллиота. — Теперь мне понятно, как обстоят дела, мисс Стоун. Вы задумали удивить нас своим защитником? Если так, то вам это удалось. Однако борьба еще отнюдь не закончена.

Уинни опустилась на колени рядом с мертвенно-бледной Джанет Стоун. Гас, незаметно появившийся в комнате, присел на корточки рядом с матерью. Граф Трент неумело обмахивал лицо Джанет.

— Прекрати это дурацкое обмахивание, Стивен! Подними ее и отнеси в мой экипаж, — прикрикнула графиня.

Стивен Трент взирал на грозную даму с открытым ртом. Потом закрыл его, затем снова открыл, но так и не сказал ни слова.

Гас взглянул на мать, она кивнула в знак согласия, и он, подхватив в охапку безжизненное тело Джанет, поднял его с пола. Эванджелина едва не расхохоталась, увидев эту картину. На Гасе была надета кожаная куртка, а узкие брюки красновато-коричневого цвета были подвязаны обрывком веревки. На боку болталась деревянная шпага, а голову украшала остроконечная шапочка с длинным пером, щекотавшим нос женщины, которую он взвалил на плечо. Уинни стояла рядом с сыном и была почти так же бледна, как леди Трент. Вся картина была одновременно и до смешного абсурдной, и пугающей. Эванджелина, до которой начал доходить смысл происходящего, замерла на месте. Казалось, ее жизнь изменилась за какую-то долю секунды. Но что произошло на самом деле? Она обвела взглядом присутствующих, пытаясь понять, в чем дело.

Кто находится в комнате? Эллиот. Джанет. Дядюшка Стивен. Рэннок. Откуда здесь Рэннок?

Гас с леди Трент на плече направился к выходу. За ним следом шел, низко опустив голову, дядя Стивен. Возле стеклянной двери их встретили растерянные Николетта и Фредерика. А Майкл и Тео стояли в углу с таким видом, словно ждали наказания за какой-то проступок, которого не совершали.

Вдовствующая графиня Трент что-то тихо сказала Эллиоту, отчего его лицо потемнело, запылало гневом. Потом графиня грациозно выплыла из студии, за ней по пятам следовал Стивен, а замыкал шествие Гас с младшей графиней Трент на плече. Наконец вся процессия скрылась за дверями.

В студии наступила тишина.

— Ну что ж, Эви, — нарушила молчание Уинни. — Нет худа без добра. Возможно, Джанет наконец забеременела! Обморок у нее был весьма убедительным!

Не прошло и пяти минут, как студия опустела. Эванджелина и Эллиот остались одни и стояли по разные стороны огромного рабочего стола. Не успел экипаж Трентов отъехать от парадного входа, как Уинни выпроводила детей из студии, закрыла стеклянные двери и оставила их один на один. В студии стало так тихо, что Эллиоту казалось, будто он слышит, как потрескивает холст, туго натянутый на подрамник. Снаружи светило солнышко, возможно даже, по-прежнему весело щебетали птицы. Но Эллиот уже не чувствовал радости, на сердце было холодно и пусто. Он с ужасом ждал, что скажет Эванджелина.

— Кто вы такой? — Ее тихий голос пронзил не только тишину студии, но и душу Эллиота. Эванджелина, рассеянно перекладывая бумажки на столе, даже не смотрела в его сторону.

Эллиот тщательно обдумал ответ, но быстро понял, что никакого приемлемого варианта у него нет.

— Вы маркиз Рэннок, не так ли? Я хочу, чтобы вы подтвердили это сами.

Эллиот впервые в жизни едва удержался, чтобы в отчаянии не заломить руки.

— Мисс Стоун… Эви… я могу объяснить…

— Объяснить что? — переспросила она. — Что вы мне лгали? Что вы лгали моей семье? Или вы считаете это шуткой? А может быть, вы сделали это на спор?

Эллиот заметил в ее глазах уже знакомый пылающий синий огонь, только на этот раз он не имел никакого отношения к страсти.

— Эви, прости меня. Я никогда не говорил…

— Зачем вы приехали сюда и внедрились в мою семью? — Она теперь с трудом держала себя в руках, и в ее голосе появились истеричные нотки. — Объясните это, если сможете, хотя я думаю, что это была своего рода месть.

Эллиота охватила дрожь. Боже милосердный, ведь она считает, что он сделал это со злым умыслом!

— Эви, дорогая, это произошло случайно. Поверь мне…

— Поверить вам? Лживому мерзавцу? — Она почти выкрикнула эти слова, и Эллиот вдруг понял, какой неправдоподобной показалась бы рассказанная им история. Особенно сейчас, после появления Стивена и Джанет Стоун. Более того, он был вынужден признать, что правда показалась бы смехотворной. Кто поверит, что безнравственному маркизу Рэнноку потребовались всего лишь пристанище, дружеское участие и просто покой в стенах уютного дома, в котором живут приятные люди?

Как мог он объяснить Эванджелине свой эмоциональный голод — а именно так можно было определить его состояние, — побудивший его выдать себя за другого человека? Он не раз хотел рассказать ей все. И теперь, хотя было слишком поздно, он продолжал подыскивать нужные слова.

Он с самого начала знал, что это плохо кончится. Но только он не мог предположить, что к моменту окончания всего этого фарса он не сможет жить без дружбы этих людей и не будет ему без них покоя. Тем более без Эванджелины. Эллиот вспомнил, как она нежно прошептала признание в любви всего несколько часов назад.